Сердцу стало тесно у Эша в груди, дыхание сбилось.
Откуда все это? Что это?..
— Уважаемый! — окликнул он жреца. — А что это за люди, изображенные на стенах?..
— Великие и незабвенные герои, на чьих плечах был построен мир двух кругов, — не оборачиваясь, ответил жрец неожиданно звучным и глубоким голосом для такого щуплого старика. — И каноничные, и отвергнутые каноном…
— Как это?..
— Так ведь не все древние герои были признаны достойными вечного восхваления, — тяжко вздохнул жрец, наклоняясь к догоревшей свече. — Как решил жреческий совет под руководством двенадцати колен, некоторые из них были рождены на свет вовсе не женщинами, а мечтами истерзанного войной народа… — сдавленно проговорил он, сухими пальцами отцепляя огарок вместе с большой восковой кляксой.
И, выпрямившись, добавил:
— А некоторые в конце своего великого пути пережили еще более великое падение, отчего именовать их героями отныне было не велено…
— А этот — кто? Как его имя? — спросил Эш, оборачиваясь к жрецу и указывая рукой на роспись.
Жрец повернулся к своему собеседнику — и его глаза округлились.
Тощая шея старика вытянулась, точно он пытался рассмотреть поближе то ли своего собеседника, то ли роспись. А может, их обоих сразу.
— Да, я немного похож на него, вот и стало интересно, — сделал дураковатое лицо Эш, чтобы как-то сгладить и упростить ситуацию.
— Немного похож? Немного?! — переспросил жрец. — Да если бы я не видел этой росписи еще в те времена, когда тебя на свете не было, я бы подумал, что кто-то посмел осквернить зиккурат глупой шуткой!..
Жрец спустился к Эшу, качая головой.
— Подумать только…
— Так кто он?..
Старик развел руками.
— К стыду своему, я должен признать, что не знаю его имени… — виновато проговорил он. — Он из неканоничных — видишь, над головой нет благословенного венца?.. А их ведь здесь сотни — разве упомнишь столько?.. Вот венценосных я всех знаю…
От огорчения у Эша засосало под ложечкой. Ну как же так!..
— Может, кто-нибудь другой из жрецов знает?.. — со слабой надеждой в голосе спросил он.