— Это в будний день, так что детей не баламуть! Особенно Мидзухо. У нее обостренное чувство ответственности. Сразу все бросит и примчится сюда, как ошпаренная, непонятно зачем. Только раскудахтается зря.
— Ладно, детям не скажу, — кивнула Есико. И вдруг с ужасом представила: а во что превратится ее собственная жизнь, останься она вдруг без Кикуэ? Ее родители уже мертвы, дети далеко. Если чью-то судьбу и способна искорежить вся эта больничная эпопея, то лишь ее собственную…
— Ах да! И пожалуйста, заодно купи мне новый блокнот. У меня этот уже заканчивается…
Кикуэ выглядела почти счастливой. Похоже, ей удалось успокоиться — и уже не терпелось сочинять дальше свои дурацкие стишки.
— Перестань изводить бумагу! — выпалила Есико чуть громче обычного, пытаясь отогнать наползающую тоску.
— Может, показать тебе мое последнее?! — с издевочкой поддразнила Кикуэ.
— Спасибо, обойдусь! Дались мне твои дешевые порнофантазии!
— Кто знает? А вдруг это — посвящение тебе?
— Тогда тем более читать не буду. Ишь, чего выдумала!
— М-да, умеешь ты обидеть поэта… Ой, смотри, что там! — вдруг воскликнула Кикуэ, указывая куда-то за окно.
Есико взглянула. Там, за окном, шел снег.
— Это же готовое хайку! «Руки семьи моей — сушат мне волосы феном — под снегопад на том берегу!» Как тебе?
— Кошмар! — оценила Есико, выключила фен и застыла, глядя на снег за окном. — Интересно… какими мы стали бы по отдельности, если бы не решили жить вместе?
— Хм-м… Я думаю, такими же и остались бы. Обсуждали бы всякие глупости, ругались то и дело — но все равно цеплялись бы друг за дружку.
— Да, наверное…
Неужели в результате их жизни вдвоем на свет появилось то, чего раньше не было? Сложно сказать. Но если бы Кикуэ вдруг умерла — никто не оплакивал бы ее горше и безутешней, чем Есико. Ни один из ее бывших любовников, это уж точно.
— Если будет так сыпать и дальше, сугробы перед нашим подъездом придется разгребать лопатой, — заметила Кикуэ.
— Вот-вот! Так что давай-ка… возвращайся домой поскорей!
Кикуэ усмехнулась. Видимо, уловила, как командный голос Есико предательски дрогнул на середине фразы.
— Обязательно. Это же наш дом. Не надейся, я не позволю тебе наслаждаться им в одиночку!