Церемония жизни

Возможно, где-то на Отэмати кто-нибудь до сих пор разыскивает нашего Паппи, думала я иногда. Но мы с Юки твердо решили: какой бы другой кормилец ни пришел за ним, тайну о том, где скрывается Паппи, мы не выдадим никому. Раз уж Паппи даже не собирается от нас убегать, в этой хижине на Лысой горе ему явно спокойнее, чем на станции Отэмати.

Однажды утром, придя кормить Паппи, мы увидели дверь нараспашку.

— Паппи? — крикнула Юки с тревогой и забежала в хижину.

Вся земля на полу хижины оказалась в следах от чьих-то огромных ботинок. Но самого Паппи нигде не было.

— Паппи! Где ты? — закричала Юки. — Паппи, это мы!

— Эти ботинки, наверно, из Отэмати? — предположила я, разглядывая следы.

— О нет! — вскрикнула Юки и побледнела. — Неужели его забрали обратно туда?!

Она пришла в отчаяние. Я попыталась обнять ее, чтобы хоть как-то утешить. Но тут снаружи послышался шорох.

— Паппи?! — закричала она, увернулась от моих рук и выбежала наружу.

Паппи обнаружился за ближайшим кустом. Его голова и костюм были густо облеплены зелеными листьями. Похоже, ему все-таки удалось улизнуть от кормильца со станции Отэмати.

— Ты вернулся, Паппи?! Вот здорово!

Стиснув Паппи в объятьях, Юки стала гладить его по лысине, шее, спине.

— Закончи это к двум… — пробубнил он тихонько в ее руках, закрывая глаза.

2018

Магия тела

— Так странно, Ру́ри, что ты дружишь с этой Такахаси! — повторяют мне наперебой мои одноклассницы А́ки и Михó. — Да, кружок по интересам у вас один. Но по натуре вы полные противоположности, разве нет?

Глядя на девчонок нашего класса, невозможно поверить, что им всем — по тринадцать-четырнадцать. Одни уже обрели томные женские округлости, другие же совсем не изменились за последние пару лет — и еще не утратили угловатых очертаний.

Меня саму частенько принимают за старшеклассницу, а то и за студентку вуза. Возможно, благодаря черной, до пояса, копне волос, а может, из-за высокого роста или, как поговаривают, большой груди. Да и держусь я, как отмечают друзья, «уже совсем по-взрослому». И когда я захожу в класс с «малявкой» Сихó Такахáси, которой для полной мультяшности не хватает только ранца первоклашки, — это, конечно, бросается всем в глаза.

С младших классов Сихо не выросла ни на сантиметр. Школьная форма болтается на ней, как на вешалке, и, когда она поднимает руки, из-под коротеньких рукавов выглядывают, белея молочной кожей, младенческие подмышки. На уроках сидит вечно где-нибудь в углу, шушукается только с Сасáки да Игарáси — такими же прилежными овечками, как она сама, — или замирает, как статуя, погрузившись в учебник.

Я в нашем классе считаюсь такой же «продвинутой», как Аки и Михо. И уж эти двое абсолютно уверены в том, что Сихо мне не пара. А «продвинутой» меня называют все подряд, хотя я никак не могу понять, что именно это значит. Если ты «продвинутая», то в чем? В том, что выглядишь взрослее других? Или разбираешься в модной косметике? Бегаешь на свидания со старшеклассниками, как Аки? Или, как Михо, рассекаешь по ночам на крутой тачке со своим репетитором — студентом вуза? Очень детское словечко, если задуматься.

Если же применять такие дурацкие стандарты ко всем вокруг — пожалуй, самой «продвинутой» в нашем классе как раз и окажется малышка Сихо. Хотя это известно лишь мне одной, Сихо завела себе парня еще в первом классе, целовалась с ним уже в четвертом, а в шестом сама же склонила его к первому сексу на летних каникулах.