– Ты ведь умеешь плавать? – Я киваю. – Ну вот. Я помогу тебе сесть в нее. С тобой ничего не случится.
Не то чтобы я не доверяла Мэйсу, но вода… Я не люблю воду в таком количестве. Если лодка перевернется и я упаду в озеро, сразу станет видна разница между моей кожей и макияжем. Наверняка. Не важно, что косметика водостойкая. Небольшой дождь – это одно, а целое озеро – совсем другое… Я никогда не проверяла этого на деле.
– Обещаю, – добавляет он, и мое тело предательски приближается к нему, цепляется за него и садится в лодку, которая начинает опасно раскачиваться. Губы Мэйсона очень близко ко мне, прямо над моим ухом.
– Ты уже почти сделала это. Теперь просто садись, очень медленно. Я тебя держу.
Я киваю и делаю то, что он сказал, пока не поймаю равновесие и не усядусь в лодку на безопасное место. Мое сердце колотится где-то в горле, грозит выпрыгнуть из груди, и я тяжело дышу. Что я здесь делаю?
Мэйс немного поворачивает лодку, чтобы сесть в нее. Затем он хватает весла и развязывает веревки.
Я в лодке. С мужчиной. Не просто мужчиной, а с Мэйсом. И как нельзя некстати голос в моей голове насмехается: «Греби, греби в своей лодке»[19].
Просто замечательно.
31
– Это озеро Вашингтон. Согласись, оно не сравнится с участком Корабельного канала рядом с нашим домом.
– Здесь хорошо, – говорю я, потому что это правда. Несмотря на прекрасную погоду и людей на берегу и лодках, я чувствую уединение. Тут так тихо. Почти безмятежно.
Есть что-то увлекательное в том, как ритмично Мэйсон гребет веслами, сидя напротив меня. Я смотрю, как спокойно он это делает, вижу, как ему это нравится. Как его мышцы напрягаются и расслабляются, как они проступают сквозь одежду, когда приходят в движение.
Между тем я больше не хватаюсь за борт как сумасшедшая, а опираюсь руками на сиденье. Мне нравится вид, а еще я действительно радуюсь, что у моей косметики есть солнцезащитный эффект и послеполуденное солнце уже не так безжалостно палит.
– Почему мы здесь?
– Ты имеешь в виду «здесь, а не рядом с домом»? – Мы уже далеко уплыли, и теперь Мэйсон останавливается и наклоняется вперед. – Потому что ты часто там бываешь. И как бы мне там ни нравилось, это более красивое место. Если у меня есть время, я еду сюда и спускаюсь на воду здесь. Как сейчас с тобой.
– Почему лодки так много значат для тебя? Или каяки? Что там у тебя…
Мне становится все более любопытно, и я с нетерпением жду его ответа. Мы с Мэйсоном много болтали. Много смеялись. И злили и раздражали друг друга. Но вести серьезные разговоры? Только в редкие и драгоценные моменты, которых определенно должно быть намного больше.
– На воде жизнь кажется немного легче. Как будто ты находишься в полете и в то же время как если бы время остановилось. Это… – Он шумно выдыхает и подбирает слова, нахмурив брови.
– Как быть свободным. Быть самим собой, – шепчу я, ощущая комок в горле. Не знаю, знакомо ли мне это чувство, но я точно знаю, каково это – хотеть испытать его.