– Мне пора.
– Джун. Что я сделал не так?
Боже, Мэйс.
– Ничего.
И все же так много. Но это не имеет к нему никакого отношения.
– Ты был прав, мы хотим разных вещей. Прости, что пришла сюда вот так. Обещаю, это больше не повторится.
Я выхожу из комнаты в его кабинет, но Мэйсон оказывается быстрее. Он догоняет меня, прежде чем я успеваю исчезнуть в клубе, хватает меня и прижимает к стене.
– Тогда скажи мне, кошечка: чего же именно ты хочешь? – Его голос звучит хрипло, и мое тело предательски реагирует на него. На все, что есть в нем.
– Вопрос в том, чего хочешь
С каждым моим словом выражение лица Мэйсона становится все более бесстрастным. С каждым словом он понемногу отдаляется.
Он отпускает меня, ничего не отвечая, и, наконец, уступает дорогу. Моя рука замирает на ручке двери, ведущей обратно в клуб. В реальность.
И, повернувшись к нему спиной, я закрываю этот вопрос раз и навсегда:
– Все ведь хорошо. Ты выполнил свое обещание. После этого мы должны наконец отпустить друг друга.
Он заставил меня стонать. И выиграл в этой игре, которая, вероятно, для нас не была игрой. Для каждого чем-то разным, но не игрой…
Я оставляю его в оцепенении, едва не падаю с лестницы, прохожу через клуб, чтобы взять свои вещи, и останавливаюсь у бара.
– Энди?
Она приподнимает руку, сигнализируя гостю, что она вот-вот вернется к нему, и спешит ко мне. Сначала с сияющим выражением лица, затем подозрительным и, наконец, встревоженным.
– У тебя что-то не так?
– Хм… да, я… – комок в горле угрожает меня задушить. Новое испытание. – Мне нехорошо. Может, местный воздух. И я должна переодеться, ты права.
Я лгу Энди. Своей лучшей подруге. Она моя семья. Надо выбираться отсюда, пока все во мне не оборвалось. Мне нужно побыть наедине с собой, здесь я больше не могу дышать.