Нежно

– О’кей, ладно, выглядит он неплохо, хотя у него нет таких красивых татуировок, как у твоего Дилана. И мне почему-то нравится его харизма, пускай каждый раз я и мечтаю его придушить. Довольна?

– Очень довольна, спасибо. А станет ли Дилан моим Диланом, мы еще посмотрим. Пошли, мисс Скептик, тебе пора на занятие, а мне надо вернуться в библиотеку.

– Первые домашние задания? – спрашивает она, пока мы относим обратно подносы.

– Ага. Исследование о мотивации и силе воли плюс доклад по диагностическим исследованиям, и я должна буду вести дискуссию на тему теорий развития – о преимуществах и недостатках разных теорий. И вдобавок громадный список литературы. Но не мне тебе рассказывать.

– Мой просто лежит перевернутым на столе.

– Почему?

– Я внушаю себе, что он ничего мне не сделает, если в него не заглядывать. – Просияв, она закидывает руку мне на плечи, и я тихо посмеиваюсь.

– Ах, Мел, куда же подевался твой реализм?

– Иногда он устраивает себе перерывы.

Что это? На мою дверь приклеена записка. Отрываю ее и сонным взглядом начинаю читать отдельные слова.

«Доброе утро, Зоуи, сегодня мне нужно уладить кое-какие важные дела, поэтому я не смогу подбросить тебя до универа. Не хотел тебя будить. Увидимся на занятии. Дилан».

Мило, что он предупредил. Хотя он в любом случае не обязан меня подвозить. Надеюсь, с ним все хорошо и ничего не произошло… Тем не менее эта новость меня не особенно радует.

Я сминаю листок, и на краткий миг меня одолевают сомнения и мысли, не может ли Дилан просто меня избегать.

Нет! Что за чушь. Позже поговорю с ним, тогда и узнаю, что у нас с ним. Никогда бы не подумала, что меня не будет устраивать, что все развивается недостаточно быстро. Никогда бы не подумала, что снова целиком и полностью захочу открыться мужчине, после того как годами меня сопровождали вина и стыд, словно непробиваемый щит. Это прекрасно – и пугающе. Но так и должно быть. Поскольку то, что я пережила, – не какой-то пустяк. И неважно, что случилось, это не моя вина. Не я должна была бороться сильнее – они должны были прекратить жестокость. Вообще ее не начинать.

Урок, который я усвоила уже давно. Тяжелый, потому что кошмары выглядели такими реальными и раз за разом вселяли в меня чувство, будто я могла что-то изменить, если бы была быстрее, громче, сильнее. Они говорили мне: Ты сама виновата. И хотя я уверена, что мое тело не реагировало на секс, что я просто лежала, в то время как по лицу катились слезы, и считала толчки, словно это овцы, которым нужно перепрыгнуть через забор, чтобы я уснула и забыла об этом, сны заставляли меня поверить, что я им наслаждалась. Пока рано или поздно я не перестала видеть разницу между ними и тем, что происходило в действительности. Милли сказала однажды: «Даже если бы твое тело отреагировало, это не сделало бы тебя тоже виноватой. У тебя по-прежнему нет причин стыдиться. Ты не виновата, Зоуи. Твое тело продолжает реагировать на прикосновения, даже когда ты этого не желаешь. Это не означает, что ты как человек получала удовольствие. Никогда не позволяй себе в это поверить. Не твое тело принимает решения, а ты – и ты этого не хотела. Изнасилование ранит не только тело, но прежде всего сердце и душу».

Встряхиваюсь, отбрасываю эти вечно возвращающиеся мысли и собираюсь в университет.

Через час я выхожу из автобуса, покупаю себе сок в столовой и неспешно иду в сторону аудитории, где меня уже ждет Мел. У нее перед этим всегда другой семинар, который заканчивается до полчаса до нашего общего. Потому она всегда оказывается здесь так рано.

– Доброе утро, – здороваюсь с ней я.

– С добрым утром! Сегодня будет особенный день! А где Дилан? Вы разве не вместе приехали?

– Я ехала на автобусе. У Дилана сегодня были какие-то дела, и он оставил мне записку.