Тишина моих слов

Я сижу в своем любимом месте и как раз собираюсь начать играть, когда ко мне прижимается что-то мягкое. Мо. Что это он здесь делает? Я глажу его по голове и… Если Мо здесь, то… Быстро поворачиваюсь влево и вижу, как по неровной дорожке, хромая, пытается улизнуть Ханна.

– Хочешь сказать, что подкралась только для того, чтобы тут же умотать?

Она, вздрогнув, останавливается. Выжидающе смотрю на нее, снова и снова стараясь согнать с коленей Мо. Кто знает, когда ему опять придет в голову оцарапать меня. Никогда не научусь понимать кошек!

Наконец, ровно через двадцать секунд, она оборачивается. Я считал их, на каждой заставляя себя молчать и не вставать.

Она смотрит на меня, склонив голову набок, побледнела и похудела, но выглядит уже не так ужасно, как всего несколько дней назад. Высокая температура здорово вышибла ее из колеи, температура, а еще кошмары. Мы все в этом участвовали. Когда Ханна лежала в постели, а Сара ухаживала за ней, к ним в палатку однажды неожиданно заглянула Лина, чтобы проведать больную. Все здесь пока по-прежнему держат дистанцию, но дистанция теперь совсем другого рода – уважительная. Не хочется так говорить, но, думаю, не сбеги Ханна, этого бы не произошло. И не будь здесь Мо. Кстати, эта пушистая тварь забралась-таки ко мне на колени. Кошка – единственная тупая животина, которой как-то удается выставить тебя полным придурком, а потом взирать на тебя, торжествуя.

Ханна не движется, Мо издает короткий мявк, а я не знаю, что делать.

– Может, начнем еще раз с самого начала? – спрашиваю я и, поскольку она не рвет с места в карьер, продолжаю. – Я – Леви, люблю играть на гитаре, и это мой последний год в «Святой Анне». – Я борюсь с комом в горле. – А еще я ненавижу кошек, – завершаю я, гладя Мо и тем самым смягчая резкость сказанного.

Ханна смотрит на меня в упор, ее глаза буквально сканируют меня. Словно ведут розыск. Она, глубоко вздохнув, обхватывает себя обеими руками.

– Ты – Ханна, это твой первый год в «Святой Анне», и ты любишь кошек.

Выдержав ее взгляд, я делаю нечто, чего не должен был делать. Я продолжаю говорить.

– Ты потеряла сестру-близнеца. Ее звали Иззи.

Глава 22

Ханна

Я – БЕЗМОЛВИЕ, А С РАДОСТЬЮ БЫЛА БЫ НИЧЕМ.

НО Я НЕ НЕВИДИМАЯ, А НЕМАЯ

Я раскалываюсь на мелкие кусочки. Я знаю это, потому что оно хорошо знакомо мне, это чувство, этот старый друг. Разбиваюсь, а кусочки снова совмещаются. Слова Леви продолжают звучать во мне.

Иззи. Он назвал ее имя. Мне очень хочется спросить: «Что тебе известно?». Вместо этого я встречаю его взгляд, выдерживаю его и осознаю, что он воспринимает меня так же, как и прежде. Девчонкой с проблемами. Просто девчонкой, которая не разговаривает, потому что скорбит.

Он этого не знает.

Он этого не знает.

Он этого не знает.