— Сам врёшь и меня на этот скользкий путь наставляешь. А если в самолёте будут родительские знакомые, ты не подумал?
— Подумал, конечно, — серьёзно говорю я.
— И что тогда?
— Тогда спалимся, вот что.
Мы хохочем. По-детски. Беззаботно…
Доехав на автобусе до «Юго-западной», мы ныряем в метро и мчимся по прямой до «Охотного ряда», вернее, до «Проспекта Маркса». Катька смотрит по сторонам, хлопает глазами.
— Ого, как много народу… Ой, а пойдём на Красную площадь! Это же вот, прямо здесь? Ну, пожалуйста!
Сейчас утро, половина десятого, так что Артур, возможно ещё и не появлялся. Разгар лета, московское утро, солнце и радость, разлитая в воздухе. Мчат машины, торопятся пешеходы и неторопливо обозревают красоты туристы.
Мы идём на Красную площадь.
— Тём, а ты в мавзолее был? — спрашивает она, показывая на огромную широкую, как на демонстрации очередь.
— Ага, — киваю я.
Не вру, действительно был, правда, в прошлой жизни.
— Ну, и как?
— Странно очень. Лежит вождь, похожий на восковую куклу в хрустальном гробу. Хотя, как известно, в хрустальные гробы спящих царевен обычно кладут. Вот… Идёшь себе, смотришь. Останавливаться нельзя. Зашёл, вышел и привет. Даже не представляю, кому такая дичь в голову пришла. Мумифицировали человека, законсервировали и радуются. Как петровского уродца в кунст-камере. Видать хотели, чтоб он век покоя не обрёл.
— Да ну, тебя, пихает она меня в бок. Диссидент.
— Ты что! Здесь нельзя это слово говорить. Сразу заметут!
Мы гуляем, заходим в ГУМ, покупаем «Лакомку» и балдеем. Холодные цилиндры сливочного мороженого, покрытые корочкой из бежевой взбитой глазури. Настоящий кайф. Это вкус Москвы, детка. Двадцать восемь копеек, между прочим. Но мы шикуем и слопав по одному цилиндрику, повторяем упражнение.
Впрочем, у Москвы вкусов много. Поболтавшись часок, идём в «Космос». Но уже не для того, чтобы есть мороженое, а чтобы найти Артурчика. Начинается деловая часть поездки.
— Здравствуйте, — подхожу я к швейцару.