Чебурашка

— Слушаю вас, — говорю я. — Что вы хотели?

Любопытно, что пока разыгрывается эта короткая сцена, за спиной у тётки оказывается человек. Он будто вырастает из-под земли, буквально за пару мгновений проскакивая лестничный пролёт. Поднимается снизу и, подойдя к «Хале», практически столбенеет, увидев меня. Ну, не то что прямо столбенеет, но становится скованным, что ли.

— Ты кто? — наконец, размораживается тётка.

Мне очень хочется ответить что-то вроде «конь в пальто» или даже сказать так, как говорят сейчас, в восемьдесят третьем, погрубее малость, но я сдерживаюсь.

— То же самое хочу спросить у вас.

— Я? Я председатель кооператива! Где Кропоткин?

— И что хочет председатель кооператива? — интересуюсь я.

— Ты кто такой? И что тут делаешь? Я сейчас милицию вызову!

— Любопытно. Вызывайте, посмотрим, что из этого выйдет. Вы, судя по всему, из хулиганских побуждений трезвоните в дверь, кричите. Вызывайте.

— Что⁈

Она чуть осекается, но тут же берёт себя в руки.

— Я председатель жилищного кооператива, мне нужно срочно поговорить с Кропоткиным. И кто ты такой, в конце концов?

— Я его племянник, дядя неважно себя чувствует и не может вас принять. Но вы можете сказать мне, чего желаете.

— Я желаю, чтобы слесарь зашёл и осмотрел его трубы! Дядя твой соседа снизу топит! Горгаз не пустил, электриков не впустил, а теперь ещё это!

Мужик подаётся вперёд, будто уже получил приглашение войти. Интересно, на сантехника он, вообще-то, похож не слишком. Суровый взгляд, усы, волосы с проседью, лет сорок пять, худое лицо со впалыми щеками. Подтянутый, рубашка типа «поло», коричневые брюки. Часы на браслете.

— Извините, сейчас это никак невозможно, — говорю я. Кроме того, у нас всё абсолютно сухо. Вы у соседа проверьте более тщательно. У нас точно никаких проблем нет.

Странная, конечно, реакция на просьбу впустить слесаря-сантехника, но, честно говоря, и сам сантехник выглядит немного странным. И что-то в нём мне определённо не нравится. Но главное не это.

— Да я только гляну, — пропито и прокурено хрипит сантехник и, отстраняя председательшу, намеревается войти в квартиру.

— Нет, — коротко отрубаю я и захлопываю дверь.

Просто если я сейчас его впущу, дядя Гриша меня самого уже никогда сюда не впустит. Дверь передо мной будет закрыта раз и навсегда, и я окажусь переведённым в разряд блатных или легавых сук. Я это знаю совершенно чётко. А, поскольку моя задача — это сохранение отношений, а не их разрушение, нужно все эти заскоки просто терпеть.