Чебурашка

Я первым делом иду в ванную и тщательно мою руки. Прошу у Тани тряпку и замываю кровь на брюках, но куда там. Наверное и не отстираются уже… Хана моим «Джексонам»…

— Татьяна Евгеньевна, — начинаю я.

— Чего так официально? «Тётя Таня» звучит гораздо лучше.

— Хорошо, — киваю я, — Тёть Тань, ничего необычного не нашли, что могли бы здесь искать злоумышленники?

— Нет, — разводит она руками. — Только ненужное барахло. Вон видал сколько сумок? Не знаю, что с ними делать. И выбрасывать вроде жалко, и не могу придумать, кому отдать. Там одежда есть вообще новая, и дребедень всякая. Рукописи вот…

Она подаёт мне две хозяйственные сумки, забитые бумагами.

— Посмотри, может там есть что стоящее. Гриша ведь хотел, чтобы ты по его стопам пошёл.

— Это вряд ли, — заглядываю я в сумки. — Бесталанный я. М-да… Столько трудов… Надо будет издать попробовать.

Она только рукой машет.

— Знаешь же, что не напечатают, даже и посмертно. Он ведь со всеми, с кем только можно переругался вусмерть. Ты вообще единственный на всём белом сете, с кем он ещё разговаривал. Там народ в пот бросает от одного его имени, так что публикаций не будет, это уж точно. На все сто процентов.

— Посмотрим, вдруг со временем что-то изменится.

— Ага, — кивает она, — изменится. Когда рак на горе свиснет.

Я беру две тяжёлые сумки и ухожу. Иду не по Ноградской, а мимо Электро-механического завода, чтобы в таком виде народ не пугать. У стоматологии ныряю во двор и двигаю мимо гаражей на Весеннюю.

Блин… Сантехник не выходит из головы. Мент, мне кажется, вообще не обратил внимания на мои слова, касательно того, что я уже видел предполагаемого убийцу. Надо снова к Вите идти, он конечно понтовитый пижон, но, думаю, такими-то делами шутить не станет.

Постепенно от Вити и от дяди Гриши мысли перескакивают на моё нынешнее положение, на новую жизнь, так похожую и так непохожую на то, что хранят мои воспоминания.

Безусловно я кайфую, вдыхая аромат эпохи своей юности. Здесь и воздух слаще, и вкусы ярче, и чувства глубже. Да только вот… есть один нюансик. Как говорится, не стоит путать туризм и постоянное место жительства. Поначалу я был восторженным и обалдевшим от счастья и кайфа туристом, а теперь превращаюсь в местного жителя. Оседаю, заново прорастаю в действительность и становлюсь частью исторического ландшафта.

А это значит, что пора мне уже начинать чего-то хотеть — не удовлетворения физиологических потребностей, не сна, вкусной еды и физической любви, а чего-то большого и светлого.

Я, конечно, занимаюсь развитием, внося посильный вклад в улучшение собственного будущего, расту физически и интеллектуально, но для чего? Для того, чтобы сделать Тёмного Доктора, сидящего внутри меня более удачливым и немного более счастливым?

Но я не желаю снова становиться Тёмным Доктором. Вообще не хочу. А почти всё, что я сейчас делаю, делается для удовлетворения именно этой сущности. И саморазвитие, и зашибание деньги, и вынашивание планов мести Алику, и даже завоевание сердца прекрасной Виктории происходят по повелению и для удовлетворения той части меня, которую я уже привык называть Тёмным Доктором.

Я выхожу из двора, перехожу дорогу и оказываюсь на бульваре, на серединке. И тут же слышу, как меня окликают.