Русальная неделя

22
18
20
22
24
26
28
30

— Значит, так, — решил я. — Тихоныч — вылазь. Давай-давай! Сейчас темно, в темноте не разберут, кто есть кто. Идёте вместе с Захаром к карете. Ты, Захар, голоси как можно громче, что это беспредел, вы этого так не оставите и сейчас же привезёте сюда городскую стражу разбираться. Потом садитесь в карету и езжайте. Чтобы эти подумали, мы с Захаром оба уехали.

— А куда езжать-то? В Поречье? — спросил Захар.

— С дуба рухнул? На версту отъедете — и стойте, пока я знак не подам.

— Какой знак?

— Подам — увидишь. Всё поняли? Исполнять!

Тихоныч вылез наружу. За ним показалась тётка Наталья. Позади неё маячила перепуганная Груня, прижимающая к себе ребёнка.

— А вы запирайтесь, — приказал я. — И сидите, пока я условным стуком не стукну.

Отстучал кулаком простенький ритм.

— Запомнила! — прошептала Наталья. — Господь вас благослови, ваше сиятельство! — и схоронилась. Я услышал, как щёлкнула задвижка.

Повернулся к Захару с Тихонычем.

— Ну что, погнали? Давайте, веселее. Отставить кислые лица! Всё нормально будет.

— Идём, — хлопнул Захар по плечу Тихоныча.

Но тот замешкался.

— Я, Владимир Всеволодович, ещё одно заметил.

— Ну?

— На руке у одного — перчатка была. Такая же, как у вас. Без пальцев.

Я присвистнул и покачал головой. Н-да… Ситуация.

— Принял. Ничего, не напрягайся раньше времени. Перчатку надеть — много ума не надо. Я вот свою тоже с одного такого умника снял.

Тихоныч и Захар вышли из дома. Вскоре я услышал, как Захар очень достоверно блажит про беспредел и про стражу. Молодец. Интересно, театральные училища у них тут изобрели уже? Захарку с руками бы оторвали.

Я стянул сапоги и на цыпочках, беззвучно ступая по погружённому в темноту дому, прокрался к лестнице, ведущей в башню. Мою башню, между прочим! Мой дом — в котором только-только успел порядок навести! Злость, кипящая внутри, усилилась.