Я взглянула на часы, вздохнула и поднялась.
Три сорок пять. Мама ждет уже два часа, пора начать задавать вопросы. И тут, словно по волшебству, появился сотрудник с креслом-каталкой и назвал мамину фамилию.
Вместе мы посадили ее на кресло, и я покатила его следом за медбратом, по дороге едва не отдавив ножку неугомонному малышу, выскочившему не пойми откуда. Крупная брюнетка — видимо мать — изрыгнула поток итальянской брани, но я улыбнулась и молча указала на табличку, где черным по белому было написано, что родители должны смотреть за своими детьми.
— Так, везите ее сюда.
Мы заехали в просторный кабинет, дверь закрылась, и наступила благодатная тишина.
— Чистый бедлам, да? — улыбнулся медбрат. — Хотите — верьте, хотите — нет, сегодня еще спокойно. Вот на той неделе что было, словами не описать.
Он сел за компьютер и застучал по клавиатуре, но через пару секунд повернулся обратно к маме.
— Итак, вы — Анита? А я Том. Не волнуйтесь, сейчас мы во всем разберемся.
Мама безнадежно поглядела на него и кивнула. Мне вдруг захотелось обнять ее и прижать к себе, прямо как Эви.
— Расскажите, что случилось с вашей ногой.
Мама явно не хотела повторять свой рассказ, но я не стала вмешиваться — пусть говорит сама, своими словами.
Том начал вскрывать пакеты со стерильными инструментами. Я взглянула на настенные часы — без двух минут четыре. Пора уже что-нибудь сказать.
— Извините. Мне надо забрать из школы дочь.
— Понятно. — Он посмотрел на свою пациентку. Я проследила его взгляд: та сидела с таким видом, будто вот-вот заплачет.
— Мама, ты как, в порядке? Мне надо за Эви, ты помнишь?
Мама кивнула, но ничего не сказала.
— Может, побудете пока с матерью? — Том вытянул из пакета ватный тампон. — Мне кажется, она в этом нуждается.
Я сглотнула и расстегнула две верхние пуговицы блузки — нечем было дышать. Подступали слезы. Конечно, хотелось побыть с мамой, но на кого мне оставить дочь?
И тут я вспомнила.
— Дайте мне пару минут. Может, я что-нибудь придумаю.