— Да, — ответила она притворно-глупым голоском. — Это как то место, где училась Матильда и где мисс Транчбулл?[22]
Харриет вздохнула. Вот она, проблема современных детей — слишком много телевизора и киношек, слишком мало полезных занятий, способных подготовить к тяготам настоящей жизни.
— Матильда — это просто глупая выдумка, а не правда. — Она двумя пальцами взяла за уголок использованный платочек и бросила его в мусорку. — Наверное, мама на тебя часто сердится, да?
Детские глазки снова начали опасно блестеть.
— Не плачь больше, понятно?
Кивок.
— Да.
— А что мама говорит тебе, когда сердится?
Эви ненадолго задумалась.
— Она говорит, что я должна ходить в школу.
Харриет кивнула.
— Правильно. Есть такой закон — все дети должны ходить в школу. А к тем, кто не ходит, приходит домой полиция.
Подбородок девочки сморщился и задрожал, когда она прикусила нижнюю губу. Она знала — ей говорят правду, потому что мама говорила то же самое.
— А скажи, когда мама сердится, она принимает таблетки? Те, от которых спит?
— А, да, — просияла Эви, поняв, о чем речь. — Они лежат в ванной, в шкафчике, там, куда я могу достать только со стула. Когда она принимает их, то спит потом долго-долго. Иногда мне так хочется кушать, что я на нее сержусь.
— Уж конечно, сердишься, — поддакнула Харриет с улыбкой. — А когда мама засыпает днем, ее, наверное, трудно разбудить?
— Тогда я делаю вот так. — Эви изобразила ожесточенную тряску. — И еще кричу, вот так: «МА-А-МА-А!»
Эхо от вопля заметалось по библиотечному отсеку.
— Тс-с-с, — зашипела Харриет, бросая взгляд в сторону коридора. Еще не хватало, чтобы сюда явился мистер Брайс, этот старый брюзга, здешний сторож, которому до всего есть дело, хотя ему уже сто лет в обед. — Незачем так кричать.
Малышка опустила глаза.