— Так что, окромя государя, часовой никому не должен отдавать винтовки… — брякнул наконец Быков и сам испугался.
— Вот те на! — вскрикнул Храпов, хлопнув рукою по бедру. — Полюбуйтесь на этого молодца, — ядовито улыбаясь, обратился он к нам. — Ты ему про мачту-грот, а он себе палец в рот. О чем я вчера говорил, он мне сегодня повторяет, как есть бревно! А ведь, ежели правильно рассудить, должен быть бы умным парнем, Гляньте-ка на его рожу: сам черт на ней арифметику выписал.
Он повернулся к Быкову и, склонив голову набок, лукаво прищурил один глаз.
— У тебя баба есть?
— Никак нет.
— А матка?
— Есть.
— Где?
— В деревне осталась.
— Ты, может, по маткиной сиське соскучился, дитятко родимое, а?
Новобранец стыдливо потупился.
— Я тебя выправлю! — сказал Храпов и кулаком ударил новобранца в подбородок так, что у того щелкнули зубы.
Инструктор, пытливо осмотрев всех, остановил свой взор на Капитонове.
— Кто у тебя экипажный командир?
Мой сосед вздрогнул и рванулся с койки, точно кто-нибудь его толкнул.
— Его высокоблагородие капитан первого ранга… ранга… Борщей.
— Брешешь!
Капитонов назвал еще несколько фамилий.
— Молчи уж! — оборвал его Храпов. — Недорубленный! Послушай вот, что тебе Стручок скажет.
Новобранец, метко прозванный такой кличкой, тонкий и высокий, со всегда согнутой спиной, пользовавшийся у инструктора особой милостью, ответил почти скороговоркой: