Наконец, мужчины перестали шушукаться. Стас подошел к машине, а Кирсанов остался стоять на обочине, ковыряя носком туфли грязный снег.
– Лика, пойди, с тобой Денис хочет поболтать, – пряча глаза, сказал Стас, умащиваясь на переднем сидении.
– Что случилось? Что за тайны российской империи? – завозилась Алька.
– О, с тайнами покончено, – туманно отозвался Стас.
Лика выскользнула из теплого салона машины в слякотное магистральное пространство. Ветер мгновенно залез под облегченную дубленку, купленную в итальянском бутике прошедшей осенью. Мимо со свистом проносились машины, издавая чавкающее шипение шинами по асфальту.
– Все разрешилось? Так быстро? – спросила она Кирсанова, который словно в рот воды набрал.
Кирсанов кивнул и посмотрел с великой жалостью.
– Это… он? – выдохнула она. – Да? Это он?
– Ликушка, ты только не волнуйся, – скривился Кирсанов, – там за тобой пацан наблюдает, так что держи себя в руках.
– Я боялась этого, – часто-часто заморгала Лика, – я так этого боялась! Почему? За что? Денис, а может, это ошибка?
Она мертвой хваткой вцепилась ему в свитер, да так, что даже пальцы побелели.
– Лика, ошибки нет, – покачал головой Кирсанов, – я еще не знаю подробностей, но там все четко, ручаюсь. Они его вычислили, только поздно.
– Как это поздно? Что значит – поздно? Для кого поздно? – громко клацая зубами спросила Лика.
– Личка, ты только держи себя в руках, ладно? Обещаешь?
– Говори, Денис, не тяни!
– Сегодня ночью он разбился, – придерживая ее за локти сказал Кирсанов, – кажется, насмерть.
– Как это – кажется?…
– Ну, насмерть.
Все стало вдруг белым-бело. Исчезли машины, испарился Кирсанов, мир растворился в молоке, прекратив подавать какие-либо признаки жизни. Она очутилась в гигантской спирали, закручивающейся вовнутрь. Ее затягивала невиданная сила, безмолвная и стремительная. Вжик. Вжик. Вжик. Хлопок. Еще. Боль удара. Лика распахнула глаза. Кирсанов, заслонив ее от машины, отвешивал пощечины. Какая скотина! Бить беззащитную женщину!
– Жива? Ну, слава богу.