Кинжал Клеопатры

– Она расследует убийство Мэри, – ответил Новак.

– О, правда? – Он печально покачал головой. – Ужасное дело. Трудно представить, что приходит в голову такому извергу.

– Я уверена, что это убийства из похоти, – ответила Элизабет.

Это предположение, казалось, огорчило Хиггинса.

– Что? Нет – конечно нет. Он же, э-э, не приставал к ним, не так ли?

– Нет, – ответил Новак. – Хотя, по моему опыту, это не исключает сексуального мотива. Без сомнения, вы хотели бы увидеть тело, – сказал он Элизабет.

– Да, хотела бы, если вы не возражаете.

– Пройдемте сюда, – сказал Новак, бросив взгляд на Хиггинса, который плюхнулся в кресло, с удовольствием пережевывая лакрицу, которая окрасила его губы и язык в черный цвет.

Элизабет последовала за Новаком в комнату, где тела хранились в металлических ящиках-холодильниках. Он подошел к тому, на котором аккуратным почерком было написано «Мэри Маллинз».

– Вот мы и на месте, – сказал Новак, когда ящик плавно заскользил вперед на своих смазанных роликах.

Мэри выглядела почти так же, как и накануне, за исключением Y-образного разреза на туловище. Кто-то очень тщательно наложил швы – они были маленькими и расположенными близко друг к другу, как будто кто-то старался как можно меньше повредить ее молочно-белую кожу. Элизабет гадала, было ли это знаком уважения или просто ординатор-хирург практиковал свою технику на послушном трупе.

Она изучала мертвенно-белую кожу плеч и груди Мэри, следы удушения все еще были видны на ее шее.

– Были ли на ее теле какие-либо другие отметины? – спросила она Новака.

– Там было несколько порезов и ушибов. Вы ищете что-нибудь конкретное?

Элизабет вытащила из сумочки листок бумаги и показала ему.

– Что это? – спросил он, изучив его с минуту.

– Это древнеегипетский символ воды.

– К-как вы узнали? – Он выглядел по-настоящему напуганным.

– Вы можете показать его мне?

Не говоря ни слова, Новак опустил простыню, чтобы обнажить остальную часть ее торса. На ее животе был аккуратно вырезан символ, который показала ему Элизабет. Она подняла глаза и увидела Бенджамина Хиггинса, стоящего в дверях с разинутым ртом.