– Кто?
– Не знаю, но сегодня утром я видела старину мистера Вебера с изрядной суммой наличных. Их было так много, что он закрыл магазин в полдень, чтобы пойти в банк.
– Может быть, он просто продал сегодня утром много мяса?
Женщина рассмеялась, что вызвало приступ кашля.
– Может, вам дать воды? – предложила Элизабет.
–
Борясь с желанием подавить рвотный позыв, Элизабет глубоко вздохнула.
– У вас есть какие-нибудь предположения, кто дал ему эти деньги?
– Возможно, – сказала женщина с лукавой улыбкой. – Например, за определенную плату.
Элизабет порылась в сумочке и достала пятьдесят центов. Едва она достала их, как женщина жадно выхватила деньги из ее рук.
– Вот так, милая. Грэмми Нэгл нужно поесть.
– Вам следует поесть, а не тратить деньги на виски.
Женщина сунула монеты в карман своего поношенного пальто.
– Не волнуйтесь насчет Грэмми, милая. Она сама о себе позаботится.
– Грэмми – это ваше имя?
– Мое настоящее имя Матильда, но все зовут меня Грэмми.
– Что ж, Грэмми, кто дал мистеру Веберу денег?
– Я не разглядела его лица, но могу сказать, что он был высоким и крепко сложенным.
– А что насчет его одежды?
– Она была достаточно приличной. На нем был темно-бордовый сюртук и брюки в серую полоску и чесаная шляпа. Но что меня больше всего поразило, так это то, что обувь была чистой, будто он никогда не ходил по этим улицам, – добавила она, указывая на булыжники, забрызганные конским навозом, апельсиновыми корками, окурками сигар и прочим мусором. Казалось, даже знаменитые чистоплотностью немцы не смогли содержать свои улицы в чистоте в Нью-Йорке.