Кинжал Клеопатры

Он кивнул, выдавив из себя улыбку.

– Тогда выпей, – сказала она. – Допивай до дна.

Он так и сделал, и вскоре странное покалывание охватило его конечности. Это было достаточно приятно, хотя он и не был готов к ощущению тумана в голове, как будто она была набита ватой.

– Ну вот, – сказала Сэди, скрещивая свои длинные худые руки. Он мог видеть голубые вены на ее руках, огрубевших и покрасневших от многолетнего тяжелого труда.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Бетти.

– Хорошо, – сказал он.

– Хочешь еще? – спросила Сэди.

– Нет, спасибо.

– Оставь его в покое, – сказала Бетти. – Он просто маленький мальчик.

Женщины налили себе еще виски и молча выпили, пока за грязными кухонными окнами тускнел свет. Хотя квартира была маленькой и темной, как и большинство в многоквартирных домах, их находилась в передней части здания. В задней части домов было темнее, сырее и душнее, чем в передней. И им повезло, что на кухне было окно, даже два. Какой бы несчастной ни была жизнь некоторых жителей Нью-Йорка, казалось, всегда найдется кто-то, кому еще хуже, о чем его мать не уставала ему напоминать.

Однако сейчас она тихонько похрапывала, склонив голову набок, из уголка ее рта свисало немного слюны.

– Значит, – сказала Сэди, глядя на него здоровым глазом, – тебе только что исполнилось тринадцать.

Он кивнул, с каждой минутой его взгляд затуманивался еще больше.

– Ты же знаешь, что на самом деле сделало бы тебя мужчиной, – сказала она. Это было скорее утверждение, чем вопрос.

Бетти посмотрела на нее.

– О, ты не…

– А почему бы и нет? – спросила она. – Рано или поздно он должен это сделать, так почему не сейчас?

– Ему всего тринадцать.

– Думаю, если он достаточно взрослый для виски, то он достаточно взрослый и для этого.

Тонкая струйка ужаса пробежала по его спине, когда он понял, о чем они говорили. Он замер. Его мать все еще спала в кресле, теперь громко храпя, поджав ноги. Когда она так спала, не было особого смысла пытаться разбудить ее – она редко реагировала даже на то, что ее трясли.