После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

Особенным «жидомором» в августейшем семействе слыл великий князь Сергей Александрович. В начале его генерал-губернаторства из Москвы административным порядком было изгнано три четверти проживавших там евреев. (Выселили даже знаменитого живописца И. Левитана, но потом, по милостивому разрешению его высочества, так и быть, пустили обратно.)

Болезненным ударом для евреев, у которых всегда высоко ценилась тяга к образованию, стало введение в 1886 году процентного ограничения на прием в гимназии и университеты. Это не только существенно ограничивало путь к получению знаний и повышению социального статуса, но и лишало возможности выбраться из «черты оседлости».

Мера была не новой. Ранее, в 1864 году, той же дискриминации подвергли поляков – за участие в восстании. Ограничение против евреев Победоносцев объяснял соображениями справедливости: дай иудеям волю, и «при их склонности к наукам», они, составляя 5 % населения, оставят русским 5 % университетских мест. В столичных учебных заведениях предписывалось удерживать евреев в пределах трех процентов.

На низовом уровне неприязнь к евреям принимала форму «погромов» – массовых насилий и грабежей.

Эти эксцессы чаще всего происходили самопроизвольно – просто потому, что у толпы было ощущение, что «евреев бить можно», за это от начальства ничего не будет.

Так, например, произошел знаменитый кишиневский пасхальный погром 1903 года. Началось с драки на центральной площади. Потом при полном бездействии властей стали избивать, грабить, убивать евреев по всему городу. Началось со слухов о том, что 14-летний подросток был убит евреями в ритуальных целях. Слухи подогревала ежедневная кишиневская газета «Бессарабец». По требованию следователя, установившего истинного убийцу (родного дядю жертвы), газета напечатала опровержение, которое не произвело особого впечатления на уже сформировавшееся «общественное мнение».

Есть много душераздирающих свидетельств «с еврейской стороны», но я приведу описание Ольденбурга, очень снисходительного к безобразиям царской эпохи (потому я этого автора так часто и цитирую – для равновесия с многочисленными ее обличителями). «Полиция, застигнутая событиями врасплох, растерялась; губернатор фон Раабен, благодушный старик, отставной генерал, метался по губернаторскому дому, телефонировал в участки, в казармы – где большинство офицеров и часть солдат были в отпуске из-за праздника Пасхи. В течение нескольких часов в городе царил хаос».

Сотни еврейских лавок были разграблены, шестьсот домов разгромлены. Сорок пять человек убили, четыреста с лишним покалечили. «Благодушный старик» губернатор, ответственный за этот кошмар, отделался отставкой.

Помимо прочего, это был еще и позор на весь мир. Вскоре он будет иметь для России очень серьезные последствия, о которых чуть ниже.

Еврейский погром. Х. Новодворский

Однако с обострением внутриполитической ситуации в бурный период 1905–1907 годов власти начинают использовать погромы как инструмент переориентации народного недовольства из социального в национальное русло.

В 1906 году местные власти инициировали еврейский погром в Седльце (Восточная Польша). Это была расплата за убийство полицейского офицера во время состоявшихся перед этим атак «Кровавой среды». (Террорист-поляк был наряжен евреем.)

Особенность погрома заключалась в том, что его готовили чины Охранки, а насилия творили солдаты специально переведенного в местечко Либавского полка. Была устроена провокация – якобы евреи-революционеры первые начали стрелять в военных, и потом солдатам разрешили грабить дома. 26 жителей были убиты, сотни ранены.

Другой подобный эпизод, произошедший в Гомеле, описывает Витте: «Там в декабре [на самом деле в январе 1906 года] последовал жестокий погром евреев… Расследованием неопровержимо было установлено, что весь погром был самым деятельным образом организован агентами полиции под руководством местного жандармского офицера графа Подгоричани, который это и не отрицал. Я потребовал, чтобы Дурново [министр внутренних дел] доложил это дело совету министров… По обыкновению, был составлен журнал заседания, в котором все это дело было по возможности смягчено. Согласно закону, журнал был представлен его величеству. На этом журнале совета министров Государь с видимым неудовольствием… положил такую резолюцию: “Какое мне до этого дело? Вопрос о дальнейшем направлении дела Подгоричани подлежит ведению министра внутренних дел”. Через несколько месяцев я узнал, что граф Подгоричани занимает пост полицеймейстера в одном из черноморских городов».

Но провокации, направленные на то, чтобы натравить народные низы на евреев, затевались не только на местном уровне. Тот же Витте рассказывает, как узнал о существовании в департаменте полиции особого отдела, «который фабрикует всякие провокаторские прокламации, особливо же погромного содержания, направленные против евреев». Руководил отделом ротмистр Комиссаров, впоследствии видный деятель тайной полиции.

Другим отвратительным проявлением государственного антисемитизма были судебные процессы, призванные разжечь ненависть к евреям.

В 1900 году виленского фельдшера Давида Блондеса обвинили в попытке убийства христианки с целью «добыть крови для мацы». Расследование было поручено следователю «по важнейшим делам». Суд проходил предвзято, с многочисленными нарушениями. Несмотря на всякие несуразности, Блондеса признали виновным. Потом, на кассации, приговор отменили, но целый год правые газеты ссылались на решение суда как на доказательство страшных еврейских ритуалов.

Еще известнее было дело Менделя Бейлиса, киевского приказчика, которого в 1911 году обвинили в ритуальном убийстве православного мальчика. Очень влиятельные силы в правительстве, полиции и прокуратуре делали все возможное, чтобы добиться обвинительного приговора. Следователей, которые пытались работать с другими версиями, отстраняли; правые газеты соответствующим образом настраивали публику, а стало быть, и будущих присяжных.

В глазах всего мира процесс выглядел так, будто на нем судят не Бейлиса, а дикое российское самодержавие, всерьез верящее в средневековые бредни.

В конце концов подсудимый был оправдан, но вся эта двухлетняя эпопея являлась мощной пропагандистской антисемитской кампанией, которую организовало и оплачивало государство.