Серебряные змеи

Зофья оглянулась через плечо, держась за дверь одной рукой.

– Я же не уточняла, что именно я «обещаю».

Краем глаза она заметила, как усмехнулась Ева.

– Я сделаю только один шаг, – сказала Зофья.

– Только один, – предупредил Энрике.

Короткие волоски на руках Зофьи встали дыбом. Только один. Оставайся на виду. Не двигайся. Но она могла бы все изменить. Она могла бы спасти Лайлу. Зофья достала свой мнеможучок и, включив запись, спрыгнула на землю. Ева грациозно приземлилась рядом с ней. Энрике вытянул шею, но вся остальная его часть осталась в ледяном гроте.

– Это место выглядит заброшенным, – сказал он.

На грязном полу валялись разбитые стаканы и ржавые ножи. На обломках стен виднелись следы, словно оставленные пулями, и у Зофьи скрутило живот. Ее родители рассказывали о таких изрешеченных стенах, служивших напоминанием о том, как их народ выгоняли из собственных домов. Тот, кто жил здесь, тоже был изгнан против своей воли.

Вдоль стены тянулась надпись, а проклятые колонны оказались статуями женщин, которые прятали руки за спинами. Это выглядело знакомым.

Разве Энрике не заметил нечто подобное, когда они впервые шли по коридору, ведущему к ледяному гроту? Она сделала еще один шаг вперед.

– Зофья, стой! – крикнул Энрике.

– О, не будь таким трусом, – сказала Ева. – Здесь не осталось ничего живого.

Зофья сбросила с себя шубу.

– Я узнаю надпись на стене, – сказала Ева. – Кажется, мы находимся в Стамбуле.

– В Османской империи? – спросил Энрике откуда-то сверху.

Но Ева не успела ответить. Потому что со стороны правой стены донесся скрип отодвигаемого стула. В следующую секунду Зофья увидела полоску дыма. Кто-то шагнул в тень статуи. Колонны мгновенно ожили, и разбитые лица девяти женщин повернулись в их сторону.

Раздался старый, прокуренный голос:

– Больше ты никого не получишь.

20

Лайла