Смоль и сапфиры

Мои щеки вспыхивают, а волчица лишь усмехается, наслаждаясь всплеском моих противоречивых эмоций, захлёстывающих меня с головой волнами жара и стыда.

Как будто стараясь добить меня, волчица манит брюнета, а тот беспрекословно склоняет голову, подставляя шею под клыки своей госпожи. Барбара впивается клыками в его шею, продолжая пиршество разврата и крови. Я еле удерживаюсь от того, чтобы не отвести от них свой взгляд.

Мне нужны ответы на все вопросы. И мне придётся сидеть здесь и позволять мучить себя сценами их всепоглощающей похоти.

Интересно, надолго ли их хватит?

— … Так вот, — прорычала Барбара стирая кровь с губ тыльной стороной ладони. Было видно, что она не хочет прерывать пиршество, но правила игры все еще действовали, и вынуждая Барбару продолжить рассказ. — Один из Закатных некогда сообщил Дарэю, что Дар Ночи перейдёт к одному из наследников приближённых к нему лордов, — блондин под Барбарой двинул бедрами, вонзая в нее свое достоинство. — Ахх! Это было аккурат двенадцать лет назад. А потом мой муженёк решил… ммм, что именно он станет Великим Императором всей Саяры, поэтому решил избавиться от носителя Ночи заранее. Пригласил все семьи с детьми, а дальше ты и сама знаешь, — Барбара снова отвлекается от разговора. С её губ начинают срываться томные стоны, перемежаемые с глухим рычанием.

Глядя на них, я чувствую, как полыхает пожар внизу моего живота. Тягучая капля горячей влаги скользит по бедру, выдавая мое возбуждение.

— Знаю, — отмечаю я сквозь туманящее разум желание. — Точнее помню, но не всё. Зачем было убивать родителей, если могли просто убить детей?

Этот вопрос я и задаю вслух, инстинктивно комкая пальцами подол своей сорочки и ёрзая на стуле.

— Ты забавная, — усмехнулась Барбара, подмечая блуждание моих рук. — Думаешь, кто-то из родителей позволил бы умертвить своего ребенка? — блондин под Барбарой начинает двигаться активнее, заставляя её голос сбиваться, а полушария грудей покачиваться им в такт. — … ммм… Тем более, что большинство из них после рождения наследников прошли через Ритуал обращения.

Я ловлю себя на мысли, что мой взгляд блуждает по ее изгибам, не в силах оторваться от точки, где женское и мужское тело соприкасаются друг с другом.

И почему я так жадно слежу за ними вместо того, чтобы противиться той игре, что задумала Барбара?

— Значит, один из этих детей имел Дар Ночи? И был опасен для Дарэя? — спрашиваю я, стараясь прогнать наваждение.

— Именно, — взгляд Барбары останавливается на мне, пока она покачивается на волнах наслаждения. Её тело блестит от пота, стекающего каплями по её бархатистой коже. — И ты прекрасно знаешь, кто это был.

Почувствовав, что блондин вот-вот дойдет до кульминации, Барбара останавливает его движения, а затем соскальзывает с члена и встаёт с кровати. Волчица подходит к моей клетке, прогибается в пояснице и обхватывает пальцами холодные металлические прутья. Брюнет, словно только и ждал этого, подходит к ней сзади и на моих глазах проникает в неё.

— Ах! — стонет Барбара.

Её лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, и я вижу, как расширяются её зрачки от бурлящих эмоций, как вздрагивает от сладкой истомы тело, как блестят алые капли крови на полных губах.

Барбара очередной раз ощеряет свои клыки. От её глаз ползут вниз под кожей чёрные вены.

Я завороженно смотрю на её клыки, почему-то отчаянно желая, чтобы те вонзились в мою кожу, превратив меня в беззащитную жертву этой властной волчицы. И, словно считав мои мысли, Барбара делает знак брюнета, останавливая соитие. Тот покидает её жаркое, влажное лоно, а затем подходит ближе, становясь на колени перед госпожой.

Она впивается в шею брюнета зубами, высасывая его кровь, смотря прямо мне в глаза и не разрывая наш зрительный контакт. Я вижу, как она жадно глотает кровь, как пульсирует венка на шее мужчины, как вытекает кровь из разорванной кожи и чувствую, будто с каждым глотком Барбары жизнь утекает из меня, а не из наложника. Зрелище заставляет меня затрепетать, бедра сводит судорогой, а затем внизу живота как будто что-то взрывается, обдавая меня волной невыносимого жара.

— Нравится вид? — уточняет Барбара, отодвигаясь от шеи наложника и чувствуя сладкий запах моего поражения разлившийся в воздухе. — Это судьба всех Одарённых, кроме тех, кто имеет Дар от рождения. А такой привилегии сейчас удостоен лишь один ребёнок, давно выросший во взрослую девушку.