Горячие касания. Киран пытается меня удержать на этой тонкой грани…
— Не надо… Отпусти…
Мой ровный шёпот прерывается всхлипом. Я ощущаю, как по моим щекам начинают струиться горячие, солёные слёзы.
Не мои. Кирана.
— Прошу тебя, умоляю!! Лайла!!
Мне больно от его эмоций, которые звенят по нашей связующей нити.
Киран страдает. И только его боль заставляет меня попробовать противиться блаженному забвению.
На крик Кирана прибегает Рейнольд. Чуть приоткрыв глаза, я вижу, как он сначала вбегает в комнату, а потом стремительно возвращается в коридор, кого-то зовя.
Я слышала много историй о том, каково это — умирать. Одни говорят, что умирающие шептали, будто видят свет перед собой. Другие — что смотрят на близкого человека, протягивающего им руку.
Я же не вижу ни того, ни другого. Только наступающую тьму.
Наблюдать за тем, как мучится Киран, просто невыносимо. Но и оставаться рядом сродни пытки.
Не могу пошевелиться, запертая внутри безвольной физической оболочке.
Не могу кричать, хотя меня затапливает невыносимая боль и холод, режущий сродни острому ножу.
Больно.
Боль ослепляет, гасит во мне все остатки человеческих чувств, заменяя их сгустком невыразимых страданий. Моё сердце начинает пропускать удары, не выдерживая натиска боли. Я хочу умереть…
— Нет, Лайла, останься со мной, прошу!!
Крик Кирана похож на вой раненого зверя. Он будто знает, о чём я сейчас брежу…
Убейте меня, убейте, убейте, убейте…
Зрение пропадает — меня окутывает чернота. Настолько глубокая, что я больше не вижу лица Кирана. Лишь слышу его отдалённый крик.
Мне плохо и больно, но боль Кирана сильнее. Она топит меня по связующей нити, невидимой мне, и я принимаю решение попробовать бороться ради него.