Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры

Значит, Юлии все же удалось сбежать и скрыться. Но от кого? Кто присудил нам номера, обезличил и наблюдал исподтишка, как за лабораторными мышами?

Это что, о Дануте? Так она не сама… Мы все – не сами.

Несколько листов пришпилены стопкой, как блокнот. Снимаю их с гвоздя и подношу к глазам. От увиденного меня бросает в пот.

Это рисунки, и на каждом из них я. Раскинутые руки и стиснутые кулаки, спутанные кудрявые волосы, приоткрытый рот и запрокинутая шея – маниакально прорисована каждая жилка, каждая косточка. Согнутые колени, задравшаяся ночная рубашка. Кто‑то пристально смотрел, как я сплю, как страдаю от кошмаров, и рисовал это.

Приваливаюсь к стене, чтобы не упасть – сил нет. Чья‑то жестокая воля вторглась в мою жизнь, чьи‑то пальцы забрались в мой мозг, кто‑то отравил мою душу! Кто это мог быть?!

Я знаю ответ. Он очевиден – эти наблюдения, эта педантичность в записях, мудреные слова, которыми не каждый разбрасывается. Эти мерзкие рисунки… Но мне кажется, что, если я додумаю эту мысль до конца, он непременно возникнет рядом со мной, прямо в этом узком коридоре, и тогда со мной будет кончено. Как было покончено с моими одноклассницами.

– доверительно сообщает мне очередная записка.

– шепчет другая.

– чеканит третья и выскальзывает у меня из рук.

– гласит надпись мелом прямо на стене.

Все это чей‑то ужасный опыт, и остальные девочки стали его жертвами так же, как и я. Нас было шестеро, и он называл нас образцами. Внушал бредовые мысли, галлюцинации и желание умереть. Но для чего?

Не знаю, сколько я простояла без движения, но из оцепенения меня вывел шум за стеной.

– Ее здесь нет, – доносится до меня приглушенный женский голос. – Немедленно проверьте вещи! Она взяла чемодан?

Скрипят дверцы. Сливочно-желтый луч ножом рассекает ближайшее ко мне ответвление коридора. Шорох.

– Всё на месте. – Мужской голос совсем близко. – Не думаю, что Магда бежала.

Так это моя комната! И слышно каждое слово. Щель, видимо, в задней стенке платяного шкафа, который ранее заменял проход для слуг. А там, чуть выше, – светит одинокий глазок, через который доктор наблюдал за мной отсюда. Видел меня без одежды.

Или как я била Юлию головой о спинку кровати. Было или нет?..

– Ах, вы не думаете! – задыхается от возмущения пани Ковальская. – А я вот почти убеждена, что она опасна и отправила на тот свет уже пятерых! С меня хватит! Пан следователь будет здесь к утру. Пусть только покажется мне на глаза, и я упеку девчонку за решетку!

Вот как! Значит, меня уже записали в малолетние преступницы.

– Пани, успокойтесь. Вы знаете, у меня есть основания полагать, что наша подопечная нездорова. Ей нужно лечение в специальном заведении, и я готов оказать…