Когда наступает ночь

Я помедлила с ответом.

– Нет… Да, иногда. Хотя нет. С тех пор, как я снова здесь, все чаще, – я засмеялась от своего беспомощного лепета. – А должна жалеть?

Элли задумчиво покачала головой и отвернулась к морю.

– Знаешь, я не так многому научилась у своей матери. Она… очень строгая женщина. Набожная и безрадостная. Она выгнала меня из дома, узнав неудобную для нее правду. Но одну вещь, которую она повторяла, я не забуду никогда: ни о чем не жалей, ты не можешь отменить прошлое. Я живу по этому принципу.

– То есть сожалеть о прошлом – чистая трата времени и сил?

Элли кивнула.

– Человек просто мучает себя, но ничего не меняется.

– Скажи это моему мозгу. Твоя мысль до него еще не дошла.

– Это скорее относится к сердцу, – Элли посмотрела на меня с мудрой улыбкой на губах. – Лив, ты должна простить себя. Как другие могут простить тебя, пока ты не сделаешь этого сама?

У меня вновь запершило в горле, и я откашлялась.

– Ты сейчас говоришь как моя преподавательница по йоге, – засмеялась я, пытаясь звучать беззаботно.

– Ну и как, права она? – так просто Элли бы меня не оставила.

Я робко улыбнулась.

– Всегда.

Мы молча шли дальше, пока огромное пылающее солнце целовало горизонт.

– Как дела у Бьёрна? – спросила Элли.

– Э-э-э… Он… Мы… Он улетел.

– Хорошо, – Элли кивнула с таким видом, словно обо всем уже знала, но просто хотела услышать от меня.

– Хорошо?

Она ухмыльнулась.