– Полагаю, Деймос еще с ними не разобрался?
Я не знаю, что ответить. Все, что я видела, – жестокое поведение Деймоса на вечеринке. Не знаю, является это признанием в слабости или нет.
– Скажем так, они не дают ему покоя, – рискую ответить я.
– Странно, никогда бы не подумал, что Деймос заключит союз с представителем противника, – заявляет бог, потягивая мятный чай.
– Мы тоже, – негромко комментирует Мероэ.
– Но, в конце концов, он сын Афродиты, – добавляет Дионис, подмигивая мне. – Это должно дать ему интересные способности для брачной ночи.
Погружаюсь в напиток, чтобы не показать отношение к намекам, которые беспокоят не меньше, чем ужасающая аура Деймоса.
– В нем больше от Ареса, – фыркает Цирцея.
Дионис кивает.
– Это правда. Деймос и Фобос всегда были ближе к Аресу, в то время как Эрос и Антерос – любимчики Афродиты.
– А что насчет Гармонии? – спрашиваю, заинтригованная тем, что эта странная и сумасшедшая богиня так мало упоминается.
– Гармония всегда была очень любима родителями и братьями. Ее жертва была очень болезненной для всей семьи.
Киваю, думая о браке, навязанном Зевсом, между Гармонией и Кадмом, смертным, которого она не любила. Меня трогает благосклонность, которую Дионис проявляет к незавидной судьбе Гармонии. У этого бога и правда имеется теплая и очень человечная сторона. Более человечная, чем у всех богов, которых я встречала до него.
Мероэ отставляет чашку, словно пораженная откровением.
– Подожди, а разве Гармония не твоя…
– Бабушка? Верно. И в то же время племянница.
Цирцея качает головой, бормоча: «Олимпийцы. Они все сумасшедшие».
– Что? – недоверчиво спрашиваю я.
– У Гармонии и Кадма родилась Семела, моя мать. Которую Зевс соблазнил.
– И убил, – добавляет Мероэ. – Когда Зевс согласился раскрыть ей свою сущность, молния поразила ее.