Мгновение вечности

– Из-за несчастного случая?

Дядя кивнул.

– По-видимому, они поссорились перед этим, и Райли в беспамятстве выбежала на улицу. В это время лил дождь, и машина, выехавшая из-за поворота, увидела ее слишком поздно.

Невольно я поднесла руку ко рту. Само по себе достаточно плохо, что подруга Блейка умерла, но то, что он до сих пор считал, что несет ответственность за ее смерть, еще больше мешало ему пережить это.

– Преодолеть прошлое, к сожалению, невозможно, – задумчиво сказал мой дядя. – Оно может мучить и преследовать, но его нельзя изменить.

Глава 15

На следующий день, после переживаний о дяде Эдгаре, я вернулась в школу, позвонила родителям и рассказала Карле, что произошло. При этом я упомянула об обещании, которое дала дяде Эдгару, и о ситуации с Райли, но не стала упоминать, что у меня галлюцинации. Галлюцинации, с помощью которых я, по-видимому, могла чувствовать, лжет кто-то или говорит правду.

Придя домой после школы, я вернулась к своему вчерашнему плану и направилась к библиотеке. Ребята были в больнице у отца, и я надеялась обнаружить в старых книгах что-нибудь, что могло бы мне помочь. Возможно, я найду что-то о силе камней в Бодмин-Мур, которые явно имели какое-то отношение к моему состоянию.

Когда я закрыла за собой дверь, комната встретила меня приятной тишиной, и мой взгляд благоговейно пробежал по полкам метровой высоты из орехового дерева. С антикварной мебелью, панелями из темного дерева и винтовой лестницей, ведущей на огибающую ее галерею, библиотека идеально подходила Грин-Манор, ибо она, как и остальная часть дома, излучала атмосферу давно ушедших времен. С восхищением я рассматривала бесчисленные книги с ветхими переплетами, выстроившиеся на высоких полках.

Невозможно было точно оценить, сколько здесь книг, но, судя по всему, не меньше нескольких тысяч. Не раздумывая, я подошла к одной из широких полок и вытащила одну из книг. Это оказался «Сон в летнюю ночь» Уильяма Шекспира, и, судя по старой кожаной обложке, это, должно быть, одно из первых изданий. Некоторое время я благоговейно листала книгу, а затем вернула ее на полку. Я даже представить себе не могла, какие еще сокровища были спрятаны здесь. Медленно я провела взглядом по остальным книжным переплетам. Казалось, что в библиотеке на любую тему есть какой-либо трактат, и я шаг за шагом продвигалась к более старым трудам.

После того как я наугад разглядывала полки в течение следующих нескольких часов, вечером мне пришлось разочарованно констатировать, что я не продвинулась ни на шаг. Я нашла произведения выдающихся писателей, а также книги о природе и науке, но ничего о каменных кругах.

Следуя своему инстинкту, я поднялась наверх на галерею и стала искать там книги, о которых Престон упомянул за завтраком несколько дней назад. При этом я наткнулась на книгу в красном переплете под названием «Темный Корнуолл». Книга выглядела старой, и мое сердце стучало, когда я развернула обложку и начала перелистывать страницы. Быстро нашла запись о Бодмин-Мур и начала читать.

В Бодмин-Мур оживают сказания и легенды. Это мистическое место с темными тайнами. Плотные завесы тумана, из-за которых на поляну редко попадает свет, окутывают его многовековые загадки. Там, где встречаются свет и тень, они раскрывают часть своего волшебства и определяют будущее. Болото пропитано древней магией, которая встречается в каждом ручейке, в каждой канаве или камне.

С нетерпением я продолжала читать, но затем последовало лишь жалкое описание пейзажа, из которого я ничего не могла разобрать. Я осторожно начала листать дальше и через несколько страниц нашла сообщение о Хёрлерах. Мои глаза пробежали по тексту, но, к сожалению, автор сообщал только об окаменевших мужчинах и женщинах, которые не вовремя играли в хёрлинг.

Смирившись, я положила книгу обратно на полку и продолжила поиски. Но и в других сочинениях о Корнуолле я не нашла ничего нового о каменном круге, по крайней мере, ничего, что было бы связано с моей ситуацией. У сэра Уинтерли я тоже ничего не обнаружила, и позже вечером я упала в постель с ощущением, что постепенно схожу с ума.

Следующие несколько дней я сознательно избегала окружающих, не задавая вопросов и при этом глядя в глаза собеседнику. Слишком велик был мой страх, что галлюцинации вернутся. Однако, поскольку беспокойство о дяде Эдгаре отчетливо ощущалось по всему Грин-Манор, мое уклончивое поведение по отношению к домашним не было никем замечено. Даже Лили и Грейсон, казалось, приписывали мое странное настроение напряженной ситуации дома и не беспокоили меня.

Свое послеобеденное время я проводила в библиотеке, которая была слишком огромной. Мне потребовалась бы целая вечность, чтобы просмотреть все книги. На короткое время я даже подумывала спросить отца о дедушке во время одного из наших телефонных звонков. Возможно, папа был прав, и мой дед страдал шизофренией – своего рода шизофренией, которую он передал мне по наследству. Но мысль была настолько ужасной, что у меня не хватило смелости затронуть эту тему.

Это уже стало похоже на рутину, когда в субботу утром я положила стопку книг на кожаный диван, стоявший рядом с окнами до пола с темно-зелеными бархатными шторами. Измученная, я опустилась на диван и пролистала книги в кожаном переплете, страницы которых казались грубыми и старыми. Потом я глубоко вздохнула, схватила книгу со своеобразным названием «Женские чары» Дойла Харрингтона и снова попыталась сосредоточиться на своей задаче, когда мой взгляд остановился на пятой странице.

Дебора Уинтерли, урожденная Ланкастер, была великолепной женщиной, которая привлекала к себе мужчин. В браке у нее родилась дочь Кейт, которая, как и ее мать, унаследовала талант завоевывать все мужские сердца одним взмахом ресниц. Одного взгляда, казалось, было достаточно, чтобы влюбиться в нее, и недовольные деревенские женщины поговаривали, что это, должно быть, колдовство. Даже деревенский священник выступал с речами против матери и дочери.

Только когда Дебора и Кейт умерли, волнение улеглось, так как Кейт родила не наследницу, а наследника, который, казалось, обладал тем же искусством обольщения, что и его мать. Однако, будучи мужчиной, он значительно меньше волновался из-за этого, что, вероятно, заложено в природе людей. Уинстон Уинтерли имел привлекательную внешность и, несмотря на свой союз с Элизабет Уинтерли, наслаждался обществом многочисленных женщин. Говорят, в его поместье были замечены даже самые неблагородные деревенские женщины.