Император зашел в комнату и встал передо мной.
Это был Блэквуд.
35
На нем не было ни царапинки. Где-то он нашел девственно чистую белую рубашку и неиспачканный пиджак. Его черные волосы, идеально причесанные, сияли в прямоугольнике резкого солнечного света, падающего из окна. Контраст между Магнусом и Блэквудом был невероятным. В опустошенном городе Блэквуд выглядел лучше чем когда бы то ни было.
Он стал Императором чародейского сообщества? Мальчик семнадцати лет, который пока еще не примкнул даже к рангу чародеев-магистров?
– Как? – У меня пересохло в горле, и Лилли дала мне воды.
– Мы можем остаться наедине? – Блэквуд говорил как человек, знающий себе цену. Все немедленно подчинились, даже заворчавший Магнус. Мы остались одни. Смотрели друг на друга и никак не могли понять, как себя вести. Во всяком случае, я не могла понять. Его взгляд остановился на моем перевязанном плече.
– Я Нечистая, – сказала я.
– Да, – Блэквуд сказал это на выдохе, так тихо, что я едва расслышала. Губы сжались в тонкую напряженную ниточку. – Что произошло?
– Я воткнула Ре́лему нож в сердце. – Это прозвучало настолько просто, что я начала хихикать. Хихиканье перешло в икание и чуть не кончилось слезами. Я отпила еще воды, пока Блэквуд переваривал услышанное.
–
У меня не было сил рассказывать всю историю:
– Я изыскала возможность. Он призвал Рука, а Рук укусил меня. – От одного упоминания имени Рука боль у меня в плече разгорелась яркими языками пламени. – Затем я упала в обморок. А что случилось
– После того, как ты меня бросила? – Казалось, он не злится. Скорее, пытался понять. – Я примкнул к эскадрону. Мы сражались рядом с собором Святого Павла. Наши потери… значительны. – Он оглядел пустое пространство комнаты. – Ты и сама помнишь, что многие остались под землей у фей. Половины чародеев, защищавших Лондон, тоже нет.
Большинство тех, кого я видела каждый день, погибли… Мой желудок наполнился свинцом.
– Сколько нас осталось?
Блэквуд вздрогнул, будто от боли.
– Пригодных к военной службе? Не более пятисот.
Я даже в мыслях не ожидала такого.
– В Лондоне осталось всего пятьсот человек? – прошептала я.