– Я буду, Ваше Величество, – с готовностью произнес Магнус. – Я не нужен капитану Эмбросу на борту до тех пор, пока моя рука не восстановится полностью. Разрешите мне предложить свои услуги.
– И я, Ваше Величество, – сказал Блэквуд, хотя он говорил менее охотно.
– Возможно, согласится кто-то еще, – пролепетала я. Надо написать мальчикам: Ди, Вольфу и Ламбу. Какая-то крохотная и эгоистичная часть меня хотела, чтобы мы все снова собрались вместе.
– Очень хорошо, – кивнула Королева.
Уайтчёрч молчал, однако я читала его полные неодобрения мысли.
– Но это оружие должно сработать. Если оно не сработает, то вы оставите его в покое, – она закрыла книгу. – Иначе вы столкнетесь с плачевными последствиями.
– Да, Ваше Величество, – выдохнула я.
И снова я играла с огнем.
10
На следующий день мы с Блэквудом прибыли в казармы Камден-тауна с оружием и некоторыми наметками плана. Сами бараки представляли собой две конюшни, переделанные в спальные помещения, и здесь был широкий, овальной формы двор для тренировок. Кроме немногих избранных, среди которых были мы с Блэквудом (не могла же я спать на койке в окружении мужчин), здесь жили и тренировались молодые, неженатые чародеи, ожидая, когда их призовут на бой.
Когда мы пришли, тренировка была в разгаре. Мужчины делали выпады вперед по команде. Начальники эскадрона свистели в свистки, направляя людей в различные войсковые построения. Например, форма бриллианта лучше всего подходила для свивания огненных сетей. Я покраснела, наблюдая за ними. Был довольно теплый день, конец лета, и некоторые тренировались в тонких рубашках. Даже после нескольких недель проживания в доме Агриппы я не привыкла к мужчинам, не одетым должным образом. Если бы Агриппа был здесь, он бы сказал…
Но его здесь не было.
Чтобы поприветствовать нас, подошел раздраженный Валенс.
– Вот и вы. – Он сжал губы при виде волшебного оружия. – Остальные уже прибыли.
Он провел нас вокруг здания к маленькому уединенному двору. Двор был обнесен стенами, булыжники уложены неровно.
У меня в руках была пачка бумаг, листы с инструкциями, над которыми я работала всю ночь. Чтение книги Стрэнджвейса продвигалось медленно: чернила во многих местах были размазаны, а язык и правописание – архаичными. И все же я сделала все, что могла.
Вступление было особенно интересным:
Не самый ободряющий язык. Последние страницы тоже не поднимали настроения, потому что Стрэнджвейс писал их, когда уже перешагнул далеко за грань отчаянного безумия. Несколько черных кругов, выписанных с такой силой, что перо порвало бумагу. «Звезды черные» – значилось над ним, и здесь же – упоминания Добродушного Императора, создателя и разрушителя миров.