Его рука безвольно упала.
– Они меня отупляют, делают заторможенным. – Выражение его лица изменилось, стало жестким. В свете луны я наблюдала, как вдоль садовой дорожки, будто живые чернила, расплываются тени. До меня долетал шепот монстроподобных созданий. Каждый раз, когда Рук был чем-то расстроен, темнота усиливалась.
– Хорошо, – кивнула я и подняла руки, как будто сдаюсь. Тени и шепот утихли, а Рук застенчиво покашлял.
– Я переживаю, что ты стыдишься меня, – наконец сказал он.
Стыжусь? Я чуть не рассмеялась от абсурдности этих слов.
– Отчасти я делаю это, чтобы казаться сто ящим в твоих глазах, – продолжил он.
– Что ты хочешь этим сказать? – прошептала я.
Он взял мою руку в свою, кожа была горячей.
– Я знаю, что ставлю тебя в неловкое положение, – пробормотал он. – Живу в этом прекрасном доме из милости… Ты, должно быть, видишь, какой я несчастный и жалкий человек, Нетти… Генриетта.
– Ты думаешь, мне есть дело до богатства? – Я балансировала между бешенством и счастьем. – Глупенький ты мой. – Правильные слова не приходили на ум, слов вообще не было. – Ты что, не знаешь меня?
– Ты назвала меня глупеньким? – удивленно рассмеялся он.
– Глупенький, я люблю тебя! – практически прокричала я ему в лицо. Вот оно. Слова были сказаны. Я прикрыла рот рукой. Да что на меня нашло?
–
– Я… Я только имела в виду… – Я замолчала.
Рук порывисто прижал меня к груди. Я чувствовала, как бьется его сердце: быстрая барабанная дробь, такая же, как и у меня.
– Скажи это еще раз, – прошептал он.
– Я люблю теб…
Он закрыл мне рот губами.
Это было безумие. Мы были одни посреди ночи, как в какой-то чудесной сцене из пьесы. И это не было фантазией, никто не притворялся. Рук был здесь, со мной, его губы были на моих губах. Сначала поцелуи были нежными и легкими, как перышки. Но затем его рука обвилась вокруг моей талии, и долгий поцелуй стал сводить меня с ума. Ладони Рука заходили вверх-вниз по моей спине. Наши рты раскрылись, я застонала, когда его язык метнулся к моему.
…Мы отстранились друг от друга, и я запустила пальцы ему в волосы.