– У мастера Агриппы была дочь, – сказала я, чтобы объяснить. – Все полагали, что она была
У меня появилась еще более неприятная мысль. Предположим, Гвендолин
– Нет смысла застревать на прошлом, – слегка подтолкнула меня локтем Мария.
Мы прошли по тропинке к парадному входу. Магнус открыл нам дверь так быстро, как будто стоял под ней.
– А вот и вы. – Его улыбка стала еще шире, когда он увидел Марию. – Тэмплтон! Моя дорогая, это сэндвичи? – Он ткнул пальцем в корзинку.
Мария позволила ему схватить один, с яйцом и водной жерухой. Откусив, он повел нас за собой.
Они болтали друг с другом, а я оглядывала дом. И даже, черт побери, чуть не расплакалась.
Каждый угол кричал воспоминаниями. Справа от меня была лестница, по которой Агриппа провел меня наверх, чтобы я познакомилась с мальчиками. Слева была комната, в которой Вольф научил меня играть в бильярд… Я останавливалась, чтобы прикоснуться к перилам или к раме какой-нибудь картины – что угодно, чтобы разжечь еще одно горько-сладкое воспоминание.
В библиотеке словно витали привидения былых времен. Сколько раз по вечерам Агриппа сидел со мной перед камином – мы пробегались по урокам, усвоенным в течение дня, играли шахматы, пили какао. Он называл шахматы своим последним пороком и весело ухмылялся, когда объявлял мне мат.
– Ты плачешь? – прошептала Мария.
– Все в порядке, – всхлипнула я, но мне пришлось отвести взгляд. В этой комнате больше не было сердца…
Все остальные уже прибыли. Мебель была передвинута, чтобы расчистить место для занятий. Зеленые кресла стояли у стены, как шеренга солдат.
Микельмас тренировал Ди, книга Стрэнджвейса лежала открытой на столе, чтобы можно было сверяться с ней. Блэквуд и Магнус наблюдали, Магнус приканчивал второй сэндвич.
При виде Марии Блэквуд нахмурился и недовольно покосился на меня. Он так и не пришел в себя со вчерашнего вечера. Я догадывалась, что пройдет еще какое-то время, прежде чем он будет готов снова заговорить со мной.
Микельмас поднес мундштук флейты к губам. Болезненно поморщившись, я ждала душераздирающего звука. Пальцы колдуна грациозно забегали вверх-вниз по дырочкам, и… ничего. Он играл бесшумно.
– Неужели сломалась? – спросил Ди, выхватывая у него флейту.
– Нет, просто я сыграл на ней как подобает. Если с этой флейтой правильно обращаться, она будет создавать вибрации, которые вредят только монстрам. Трюк в том, чтобы расплавить мозги монстров, а ваши собственные оставить нетронутыми. – Микельмас подал мне знак. – Генриетта, ты видишь эти знаки, которые ты наверняка заметила еще раньше, в книге Стрэнджвейса?
Он указал на крошащуюся страницу. В самом деле, на полях были маленькие черные кружки, нарисованные, казалось бы, бессистемно.
– Да, точки, – сказала я.
– Неправильно, как обычно. – Он выглядел довольным собой. – Это ноты.