Мрачно темнеющий свет

– Не трогай его, – попросила я, но Рук не послушался. Взмахом руки он созвал тени из каждого уголка сада, и те накрыли фамильяра. Я сжалась, ожидая крика.

Но место этого послышалось довольное урчание. Когда Рук убрал тени, мы обнаружили, что фамильяр катается на спине, как кошка под лучами солнца. Он подполз на животе к Руку и облизал ему ноги.

– Оставь меня в покое! – взревел Рук. Его лицо побагровело. Я испугалась, что нас кто-нибудь услышит.

Фамильяр встал на колени, капюшон свалился, обнажая лицо, и я мгновенно узнала его. Светлые свалявшиеся волосы, зашитые суровой черной нитью глаза – это была Гвендолин, дочь мастера Агриппы. Она подпала под влияние Ре́лема очень давно. Гвендолин мрачно уставилась на Рука, у нее стучали зубы, по щекам стекала кровь – жалкая пародия на слезы.

– Хозяин, – проскулила она и наклонилась вперед; к моему удивлению, Рук тоже нагнулся, в его лице не было ярости.

Гвендолин с мольбой протянула к нему руки:

– Она нужна Кровавому Королю. Пойдем… Пойдем со мной, хозяин. Пойдем…

Она дергала его за рукав, словно ребенок, выпрашивающий у родителей конфет. Отвращение Рука превратилось в… нежность. Как будто между ними струилась какая-то энергия. Тени тут же зазмеились к этой паре.

Вскрикнув, я метнула в Гвендолин поток огня. Она отшатнулась от Рука, выхватывая кинжал, а потом бросилась бежать. Рук вскочил, но я успела схватить его за рубашку.

– Не надо! Это ловушка! – крикнула я и снова метнула огонь.

Прикрыв глаза рукой, чтобы защитить себя, Гвендолин убежала в темноту. Я оглядела сад, думая, что она могла затаиться, но ее нигде не было.

Рук покачнулся, затем, застонав, ударил кулаком по скамейке.

– Я не хотел, чтобы ты видела меня слабым, – сказал он. – Я никогда этого не хотел.

Я едва не напомнила ему, во что он превращается. Только предупреждение Фенсвика заставило меня молчать.

– Ты должна видеть другое – как я управляю этими силами. – Рук посмотрел мне в глаза. – Что я достаточно силен, чтобы позаботиться о нас обоих. – Он обнял меня. – Потому что я хочу жениться на тебе, Генриетта. – Он снова поцеловал меня, взяв мое лицо в ладони. – Я люблю тебя, – прошептал он, когда мы отстранились друг от друга.

Я закрыла глаза, меня переполняла печаль.

– Я тоже тебя люблю.

Я и правда его любила. И я очень за него боялась. Очень.

17

На следующее утро мы с Руком сидели на скамеечке в комнатушке Фенсвика под крышей. Мария – прядки волос прилипли к лицу, рукава закатаны – налила в деревянную чашку кипящую жидкость, добавила несколько зеленых листочков, а затем пододвинула чашку к Руку.