Правление волков

Я – монстр, и монстр – это я.

Демон распахнул усеянную клыками пасть, но в реве, вырвавшемся из его горла, звенела ярость Николая – на то, что сделали с его народом, с его домом. Фьерданец что-то пролепетал и завыл, а затем демон учуял в воздухе запах мочи.

«Лети домой и расскажи всем, что ты видел, – думал Николай, пока демон рассекал крыльями ночь. – Заставь их поверить тебе. Скажи, что Равкой правит король-демон и что возмездие грядет».

Николай потянул демона назад, и, к его удивлению, тот не стал сопротивляться. Тень скрылась внутри короля, но теперь все было по-другому. Он чувствовал удовлетворение демона; его жажда крови и насилия была утолена. Сердце демона билось в унисон с его собственным. Это пугало, но все же он тоже ощущал удовлетворение. Он собирался быть мудрым, добрым королем, но прямо сейчас не ощущал в себе ни мудрости, ни доброты, лишь ярость и боль от раны внутри, что горела, как и город под ним. Присутствие демона помогало с этим справиться.

Когда «Сапсан» снизился, Николай попытался сосчитать столбы дыма, поднимающиеся над Ос Альтой. Лишь с приходом дня можно будет оценить истинные размеры ущерба и подсчитать количество потерянных жизней.

Он посадил судно на воду и позволил ему прибиться к берегу озера. Теперь, когда в ушах больше не стоял рев двигателя, стали слышны звуки ужаса и паники – звон сторожевых колоколов, крики людей, пытающихся тушить пожары и вытаскивающих друзей и родных из-под завалов. Им понадобится его помощь.

Николай скинул камзол и бросился бежать. Он соберет шквальных, солнечных солдат. Они помогут с поисками выживших. Он знал, что его флайеры, должно быть, уже поднялись с площадок в Полизной и Золотом Болоте, чтобы патрулировать небо в поисках вражеских машин. Нужно будет издать указ о затемнении. Его уже применяли на верфях и базах, которые можно было считать военными объектами. Но теперь каждый город Равки погасит свои огни и будет жить в темноте.

Приближаясь к Малому дворцу, Николай увидел, что мастерские фабрикаторов и лаборатории корпориалов были полностью уничтожены, но подумал, что все исследования, которые они потеряли, можно будет извлечь из-под завалов или воссоздать заново. Затем заметил массивную фигуру Толи в толпе. Он собирался было окликнуть его, но разглядел слезы на его глазах и прижатую ко рту ладонь.

Шквальные пытались расчистить завал неподалеку. И Женя была рядом с ними. Она стояла на коленях, прямо в своем золотом подвенечном наряде.

«Он пробормотал что-то про носовые конусы и испарился».

Ужас закрался в сердце Николая.

– Женя? – Он опустился на колени рядом с ней.

Она вцепилась в его рукав. На мгновение показалось, что она не узнает его. Ее рыжие волосы были густо покрыты пылью, а лицо залито слезами.

– Я не могу найти его, – сказала она потерянным голосом. – Я не могу найти Давида.

19. Майю

Майю ждала. В этом она была хороша. Ей пришлось такой стать. Работа солдата – сражаться, работа стража – сохранять бдительность.

– Это целое искусство, – как-то сказал ее прежний командир. – Твой человеческий разум может метаться, но глаз сокола остается острым.

Она смотрела в окно дирижабля. В темноте видно было немного, и она не поняла, куда отправились Тамара с принцессой. Они не сочли нужным посвятить ее во все свои планы – еще одно напоминание о том, что, несмотря на сыгранную когда-то роль принцессы, она осталась простым телохранителем, которого ценят за верность и готовность подчиняться, в дополнение к умению владеть мечом и ружьем.

«Зачем делать крюк?» – гадала она. Что, если королева Макхи успела вернуться в столицу раньше них? Но она всегда следовала инструкциям, подчинялась правилам и поэтому сейчас сидела в ожидании.

– Учительский любимчик, – называл ее брат Рейем и был прав. Она любила похвалы и расцветала даже от самой простенькой. Потому что всегда знала, что Рейем – лучший боец.