– А почему Тил сюда не заходит? – спросил я.
– Наверное, боится. По-моему, ему не по душе сидеть закутанным в простыню, когда рядом стоит чернокожий с бритвой в руке. Наверное, он опасается, как бы с ним чего не случилось.
– А может случиться?
Старик издал короткий смешок.
– Полагаю, риск очень большой, – сказал он. – Осел.
– Значит, у вас хватает чернокожих клиентов, чтобы зарабатывать на жизнь? – продолжал я.
Обернув меня полотенцем, негр принялся намыливать мне подбородок.
– Парень, нам не нужны клиенты, чтобы заработать на жизнь.
– Не нужны? Почему?
– Мы получаем деньги от города.
– Вот как? И сколько же?
– Тысячу долларов.
– И кто их вам платит? – спросил я.
Негр принялся скоблить бритвой мой подбородок. Руки у него тряслись, как это бывает у стариков.
– Фонд Клинера, – прошептал он. – Социальная программа. Помощь малому бизнесу. Ее получают все, кто имеет свое дело. Так продолжается вот уже пять лет.
– Все это хорошо, – откликнулся я. – Но на тысячу долларов в год вы не проживете. Конечно, это лучше, чем ничего, но без клиентов вам все равно не обойтись.
Я просто поддерживал разговор, как это бывает в парикмахерских. Но старик завелся. Он затрясся, закашлял смехом. Ему пришлось приложить все силы, чтобы добрить меня до конца. Я с опаской смотрел в зеркало. После прошедшей ночи будет обидно, если мне случайно перережут горло.
– Дружище, я не должен говорить об этом, – прошептал негр. – Но поскольку ты друг моей сестры, я открою тебе большую тайну.
У него в голове все смешалось. Я не был другом его сестры. Я ее в глаза не видел. Он сам рассказал мне о ней. Негр стоял у меня за спиной, держа в руке бритву. Мы смотрели друг на друга в зеркало. Как тогда с Финли в магазинчике.
– Тысяча долларов не в год, – прошептал он, нагибаясь к самому моему уху. – Тысяча долларов в неделю.