– Глотнуть мы сами сможем, – проворчал учитель, хватая чашу с квасцом, – вот только ты ничего еще не разжевал, – Сокол отпил напиток, – поэтому, давай разжевывай!
– А вот это разбудить от хмеля не можно? – Радомысл постучал своим морщинистым пальцем по лбу Сокола.
Учитель почесал лоб, брякнул про то, что такую штуку лучше понапрасну не будить, поэтому нужно тормошить с вопросами тех, у кого это часть головы уже проснулась. А у дяди она уже проснулась, судя по повторному заказу кувшинов кваса и рассола.
Радомысл что-то пробубнил, явно нецензурное, но попробовал донести мысль о вреде споров с наследниками родов и желании научить этих самых наследников ответственности в принятии решении. Как я понял, дядя поставил условия, которые должны были сломать мою картину мира. Либо я поддался бы под авторитет дяди и передал бы ему право решать судьбы людей, которых я уже взял себе, тем самым показывая свою безответственность, за что я получил бы порцию нотаций и уроков по этой теме, либо отреагировал бы подобающе мужу и взрослому вою, коим я и являюсь, по словам дяди. При этом, так как я настаиваю на присутствии в отряде моих людей, Радомысл может смело меня отчитать, когда спасет меня от рук подосланных убийц. Хитромудрый старикан извлекает выгоду из всего. Он даже в похмельном состоянии не забывает преподносить мне уроки жизни.
Радомысл встал и, проходя мимо нас, постучал костяшками пальцев по нашим макушкам, что-то напевая про ленивых и сонных детей. Он поднялся к себе в комнату. Сокол вышел на улицу, ворча про сбрендивших стариков и безответственных юнцов-учеников. Я остался один. В этот момент ко мне подошел хозяин заведения, заискивающе улыбаясь.
– Воевода смоленский Рогволд приглашает тебя отужинать у него, Ларс! – промолвил он.
– А ты за гонца у него будешь? – подколол я его.
– Воевода власть имеет не меньше княжеской, сын Гостомысла.
– А ты, смотрю, много чего знаешь?
– Ремесло мое меня обязывает, – ввернул он мне подачу.
– И как именуется твое ремесло? Хозяин харчевни? Харчевнщик? Или гонец? А может шпион-гонец? – что-то меня понесло.
И чего это я так взъелся на безобидного мужика? Это все дядя виноват – сломает всякое представление о методах ведения уроков и занятий и сбегает, старый пройдоха.
Глаза мужика забегали. Он кивнул куда-то вбок и оттуда выплыл шкаф-охранник.
– Зря ты так, сынок, – пропел тавернщик.
Охранник с неожиданной для его габаритов прытью, с полшага, прыгнул в мою сторону, сбивая меня с ног. Мое тело куклой шмякнулось о стену, попутно роняя мебель. На грани сознания я услышал окрик хозяина сего заведения с призывом по поводу бережного отношения ко мне, чтобы не испортить мой «товарный» вид. Вырубило меня знатно, голова будто взорвалась на тысячи мелких кусочков.
Глава 6
Мое пробуждение было болезненным. Ощущение, будто в меня врезался поезд с цепочкой вагонов штук эдак в сто. Причем каждый вагон проехался по каждой косточке скелета. Я с трудом сфокусировал зрение и отчаянно матернулся.
Мое бренное тело было привязано цепями к мокрой стене, руки широко разведены, металлические оковы натирали запястья. Было темно. В маленькое окошко под потолком, сквозь решетки, заглядывала молодая луна. Я был бос и почти гол, в одних штанах. Эх, как хотелось бы, чтобы все это было розыгрышем или хотя бы проказой красивой нимфоманки, имеющей хобби красть молодых парней и совершать традиционные акты сексуального характера.
Отворившаяся дубовая дверь, которую я вначале не заметил, впустила двух плечистых мужчин. Кажется, мечты о нимфоманке разрушились в прах. Не похожи они на предмет моих фантазий. Совсем.