Пару мгновений мне казалось, что дядя сейчас прикажет Соколу связать меня и бежать отсюда, пока я не натворил еще бед, но в итоге он шумно выдохнул воздух и махнул рукой в жесте «да будь что будет».
– Спасибо, – я улыбался дяде, как начищенный медяк.
– Должен будешь, – хмыкнул тот в ответ.
Мы подошли к оставшейся группе. Четыре радомысловских варяга стояли неподалеку. Всего нас было восемь человек и один пленник. Мы направились в сторону смоленского кремля.
Путь к князю мы проделали в молчании. Сокол пялился на мою гоп-компанию. Ага его не особо удивил, наверное из-за отсутствия у него оружия. А вот Эса явно произвела положительное впечатление. Дядю же ничего не интересовало. Мне кажется, что он в очередной раз преподает мне какой-то урок дипломатической этики и региональной политики, будто знает наперед мои действия. Ничего, это мы проверим.
Путь к князю не занял много времени. Вокруг нашего отряда началось нездоровое шевеление. У меня есть предположение о том, что слух о нашем "шествии" к Олегу, дойдет раньше, чем мы к нему постучимся в детинец.
На входе в смоленский кремль, нас никто не остановил. Мы вошли в просторный двор. На ступеньках детинца стоял молодой рыжебородый мужик в синем расшитом кафтане. На поясе висел широкий меч, а на руках прикреплены кожаные поножи. Из под полы кафтана выглядывали добротные сапоги, что уже говорило о достатке владельца. Властный и уверенный взгляд выдавал в нем человека, привыкшего командовать. Кустистые брови сталкивались в вертикальную морщину. Острый нос хищно выделялся на вытянутом лице. Так вот ты какой, северный пушной зверек по имени Олег. Вокруг него стояла его дворня, помощники, советчики и просто лизоблюды.
– Здрав будь, Радомысл! – пробасил рыжебородый.
– И тебе долгие лета, княже, – ответил дядя.
– С доброй вестью ты ко мне или что дурное снова учудил?
Вот это поворот. Дядя говорил, что он не в ладах с князем. Не знаю, как они вчера общались по поводу моей пропажи, возможно, это был разговор с глазу на глаз. Но сегодня князь решил напомнить прилюдно о старых размолвках, если обратить внимание на его «дурное снова учудил». Что же такого сделал Радомысл, что князь до сих пор обиду держит?
– Позволь, князь, мне слово вставить, – я решил вмешаться, чтобы не акцентировать внимание на их разногласиях, – пришли мы к тебе с двумя вестями. Одной хорошей, другой – плохой. С какой начать?
Ропот толпы сказал мне, что симпатии в мою сторону есть. Послышавшиеся «Хорош, наглец» и «Смел вьюноша, раз так бает» внушают оптимизм в удачный исход моей авантюры.
Князю на ухо что-то советовали, но он отмахнулся от них.
– Начни с хорошей. О том какая плохая весть я и так догадываюсь, – решил Олег.
– Как скажешь, княже. Хорошая весть для тебя следующая: против тебя был заговор, но я и мои люди его раскрыли. Мы знаем имена предавших тебя и город. Так что можем поздравить тебя с тем, что ты выявил в своем гнезде предателей.
Гомон народа перерос в неуправляемый гнев. Сокол удивленно уставился на меня, словно известное недалекое животное на новые ворота. Дядя же был воплощением невозмутимости. Окрик князя обрубил все звуки. Он хмуро оглядел нас и сделал несколько шагов в мою сторону.
– А плохая новость – это имена бунтовщиков, так? – догадался князь.
– Именно, – просиял я.
Олег подошел ко мне. Он буравил взглядом меня.