Маришкины кулаки сжались.
Нарядившись, Настя покружилась на цыпочках. Остановилась, слегка качнувшись. И глаза её сделались мечтательными.
Маришке ничего не оставалось, кроме как раздосадованно закусить внутреннюю сторону щеки. Платье подружке шло.
– Ну ладно, сказать по пг'авде? – Настя разгладила складки на подоле. – Мне невозможно, невозможно хочется пойти, понимаешь? Но без тебя я… Мне пг'идется остаться, г'азумеется.
– А чего тогда уже нарядилась?
– Как наг'ядилась, так и г'азг'яжусь, – с улыбкой парировала подружка. – Ну же, Маг'ишка! Мы ведь всегда-всегда вместе, так ведь? Как сёстг'ы… Ну как же…
Она опустилась на колени у Маришкиной кровати:
– Как я без тебя пойду? Так ведь совег'шенно не годится…
Маришка прикрыла глаза. Ей отчего-то было совсем не просто смотреть на свою красивую подружку в красивом платье. Смотреть, слышать этот её заискивающий голос. И не…
Даже болезненные уколы зависти растворялись в ощущении этого… унизительного
Она не обманывалась. Она давно уже привыкла к Настиной полуправде. У подружки совсем иная цель – они были у неё всегда. Маришка знала даже имя нынешней – Александр. И попадаться на удочку лести совсем не хотелось, но…
– Пожалуйста, для меня это взапг'авду важно…
Маришка прерывисто выдохнула, заглядывая в её большущие, кукольные глаза. На миг её с головой поглотило ощущение, тревожное и противное, будто на месте Танюши в этот раз оказалась она сама.
«Всегда один и тот же голос, лицо…»
Но наваждение быстро прошло. Хотя Настасьины глаза так сияли надеждой.
Да и оставаться
«Нечестивый меня задери!»
Они вышли из комнаты около полуночи.
– И что потомки читали бы в твоём дневнике, если б не я? – поинтересовалась Настя. – «Наш новый дом кишел, по слухам, умег'твиями, но я все пг'оспала!» – Она сделала страшные глаза, вытаращив их так, что они вот-вот, казалось, вывалятся.