— Чего я там не видел?
Василиса вздрогнула, когда прохладная ткань платья накрыла ее с головой, а потом соскользнула, лаская, по телу. Вася забыла дышать.
Перед тем, как приступить к застегиванию пуговиц, что начинали свой ряд от копчика, лорд бесцеремонно просунул руки под лиф платья и поправил довольно тяжелую грудь своей служанки, которая ладно легла в шелк чашечек, выполненных в виде распускающихся лютиков. Кожа Василисы покрылась мурашками.
Заглянув через плечо девушки, как село платье, герцог, видимо, не остался доволен, потому как ладони вновь проникли под платье и накрыли и без того возбужденную грудь.
— Что вы делаете?!
Лорд Ракон вздохнул.
— Хотел бы сказать, что поправляю платье, но, да, я просто не удержался, чтобы еще раз не потрогать твою грудь.
— У-уберите свои руки сейчас же!
— А то что?
— А то я вас поцелую на кол из десяти! — ляпнула Василиса и закрыла от ужаса глаза.
Лорд не побоялся кары. Притянул к себе соблазнительницу, крепко сдавливая пальцами ее грудь. Второй рукой Фольк заставил повернуть к нему голову.
Если бы не природная стеснительность и хоть какой-нибудь опыт в постельных делах (проклятая девственность, обещающая при прощании боль), то Василиса уже сама потянула бы Ракона на прохладные простыни.
Поцелуй был долгим.
Во время поцелуя правая рука герцога так и стискивала грудь, а вторая, проникнув все в ту же не застегнутую на спину прореху, оказалась более дерзкой — уже скользила по животу, совсем не защищенному панталонами.
Сердце грохотало с яростью ребенка, лупящему по только что подаренному барабану, кожа болезненно-приятно отзывалась на прикосновения, ноги подкашивались — короче, тело предавало свою хозяйку. Тело хозяина не уступало — оно прижималось и бугрилось, нарушая безупречность покроя брюк.
— Скажи нет, если не хочешь, — шепнул Фольк в зацелованные губы.
— Хочу…
Его маска полетела на пол.
И снова поцелуй, но уже в горизонтальном положении. Платье сдергивалось так, словно не было произведением искусства, а лишь тряпкой, вставшей на пути всепоглощающего желания.
— Я хочу твои губы везде, — прошептала Вася, бесконечно удивляясь своей дерзости. Ее мечты тут же превратились в явь. Как и желала когда-то ночью, когда впервые разбудила в себе эротическую чувственность. Только вместо пальцев, скользящих по коже, губы. Его губы. На сосках, в пупочной впадине и там… там…