Неужели прав Анвер, и в ту злополучную ночь все чувства, будто бы испытываемые Роуз к Руффу, вовсе не ему предназначались?
Ведь Петр чувствовал, что она больна, но, находясь в заточении, не мог разобраться, откуда в его сердце поселилась тянущая тоска помимо бахримановской изнуряющей привязанности, к которой он почти привык, смирившись с тем, что Роуз принадлежит другому.
Освободившись из плена, он хотел видеть только ее, его тянуло к Роуз с невероятной силой, а примешивающееся беспокойство поторапливало, но нужно было проявить почтение к тем, кто помог Петру и Роуз покинуть дворец Лолибон.
– Тебя ждут в комнате советов, – шепнул ему дракон, после того, как помог Петру снять кандалы. Лениво переговаривающиеся стражники оставались в полном неведении, что происходит в охраняемой ими темнице. Во время очередного обхода к ним присоединилась тень, на груди которой болтался амулет отвода глаз. Этим же путем через час тень покинула подземелье, когда возбужденная охрана металась в поисках пропавшего пленника. Только добравшись до своих покоев, Соргос снял и спрятал амулеты, которые выдавались драконам перед полетом в мятежные сектора лабиринтов.
А сам пленник, появившись в сиянии портала, обнаружил в комнате советов Солнце, которая кинулась его обнимать, обрадовавшись, что побег удался.
После той пьяной ночи они виделись впервые, хотя думы о Солнце Петра посещали не раз. Чувство вины, беспокойство за принцессу драконов, тянущая боль и досада, принимаемые им за муки совести, терзали его в течение года. Приходя с донесениями в комнату советов, расположенную под трактиром «Пьяный дракон», он хотел и боялся ее увидеть, и это метание раздражало еще больше. Но Солнце ни разу в тайном убежище не появилась, расспросы о ней вызывали подозрение, поэтому Петр решил не настаивать на встрече, полагая, что со временем его терзания пройдут. Он получал приказы от Солнца через доверенных людей, и через них же обратился за помощью к принцессе драконов, когда Руфф не появился в условленный срок.
Когда Солнце кинулась к нему, словно они расстались только вчера, Петр не понял, что с ним происходит. Принцесса драконов вызвала такой шквал чувств, будто бы она важна ему не меньше Роуз. Не будь он в трезвом уме, мог бы подумать, что влюблен в Солнце.
Последующие трагические события заставили его забыть о непонятных чувствах к Солнцу. Сейчас, когда Петр лежал рядом с Роуз, глядя на ее спокойный сон, чувствуя на коже ее легкое дыхание, ощущал безграничную любовь к ней единственной. Поблекшие воспоминания о Солнце не тревожили, отпустили, не вызывали болезненный спазм в животе.
Петр вздохнул. Как хорошо без магии!
Да, он потерял возможность ходить дорогой бахриманов, лечить себя и других, но ушла зависимость, тяжелым камнем висевшая на сердце. Он свободен. И он узнаёт эту лёгкую безмятежность. Будто он вернулся в детство, где жил без магии и был намного счастливее.
Вспомнив давнее время, он с удивлением обнаружил, что пропала жгучая ненависть к приемным родителям. С глаз упала пелена, искажающая действительность, и Петр понял, почему Эдуард и Свон не рассказали ему о бахримановском происхождении, почему тянули: ими двигала забота, желание огородить от того страшного и злобного, во что он окунулся в Тонг-Зитте. Они любили его и оберегали, как могли.
Открывшаяся ему правда заставила Петра сесть и закрыть лицо ладонями. Стон вырвался из его губ, когда он вспомнил отравляющие разум слова Фаруха и Лолибон, внушающие ему ненависть ко всему миру. Отныне магия и ненависть стали для него единым. Он не хотел магии, если в придачу к ней идет ненависть.
– Петрик, что с тобой?
Роуз поднялась и села рядом. Ее рука легла на его предплечье, погладила, и это простое движение любящего человека вызвало отклик в душе Петра. Он порывисто обнял Роуз и произнес:
– Ты права, малявка, я дурак. Даже награжденный магией, чувствуя каждое движение твоей души, я не мог понять, испытываешь ты любовь ко мне или к кому другому. А теперь, когда магия ушла, я точно знаю, что ты любишь меня. Вот скажи, почему так происходит?
– Потому что ты, Петрик, дурак, а я дурочка. Я тоже долго не могла разобраться в себе, никак не хотела замечать, что только любовь к тебе настоящая, остальное иллюзия, фокусы взрослеющего тела. И сейчас я хочу признаться в том, что открылось со всей очевидностью: ты не только моя детская любовь, ты еще и моя первая любовь, которую отняла магия. Она украла наш первый поцелуй, который обязательно случился бы, будь мы чуточку взрослее, отняла радость познания, муки настоящей любви, которые обрушились бы на нас, не пропади ты из моей жизни. Магия, спрятав тебя в Тонг-Зитте, толкнула меня в объятия Руффа, хотя он никогда не любил меня, а я этого не замечала. Магия, только магия виновата в том, что он появился в моей жизни! Будь ты рядом, я никогда, повторюсь еще раз, никогда не посмотрела бы на другого мужчину.
Почувствовав, что Петр при упоминании имени бывшего жениха напрягается, Роуз высвободилась из объятий, обхватила лицо Петра ладонями и, глядя в глаза, произнесла:
– Я клянусь свое жизнью, что той ночью, когда ты застал нас с Руффом, я верила, что нахожусь в кровати с тобой. Это тебя, не его, я любила каждой клеточкой своего тела, это тебе, не ему дарила свою нежность. Прости, я не сразу поняла, что обманулась, а когда поняла, оправдываться стало поздно. Поэтому я решилась на страшный шаг. Я думала, ты меня никогда не простишь, а жить без твоей любви не хотела.
– Я знаю. Я чувствовал твою болезнь, но не понимал, что она может так сильно затуманить сознание. Роуз, у меня есть подозрение, что все, произошедшее в «Пьяном драконе», подстроено.
– Кем? Солнцем? Поэтому она прислала Санти? Она хотела убедиться, что ты видел мой позор?
ebooksa