– Нет, не умерла, – старуха скрестила ладони на набалдашнике клюки. – Мало того, умирать передумала. Передала тебе, что через недельку-другую, как в силу войдет, сама придет благодарить. Ты, девонька, умница.
Как-то сразу отпустило.
Стелла была бессовестно счастлива. Впервые, не считая того прыща на носу невесты, ее хвалили.
– Бабушка…
– Называй меня сестрой Даруней, – перебила монахиня.
– Сестра Даруня, а вы знаете, кто я? – и вовсе Стелла не допытывалась, знает ли старушка, что перед ней стоит особа царских кровей. Ей до колотья за грудиной хотелось узнать, кем ее сделал доставшийся от матери дар: монстром, мучающим болью, или избавителем от порчи.
– Конечно, знаю. Сегодняшняя ночь показала, что ты целительница, каких свет не видывал. Только даром своим распоряжаешься плохо, не рачительно, а потому иссушиваешь себя чуть ли не до донышка.
– А как бы научиться рачительности?
– Сестра Светица и научит. Та самая, что нынешней ночью ожила. Она тоже из целителей.
– Так почему себя не исцелила? Почему до смерти довела? – царевне вот ни разу не приходилось болеть. – Разве что… – тут она вспомнила о шраме на коленке. Рана затянулась быстро, но след от нее остался.
– Тут, девонька, нужно научиться различать, что есть чернота в теле человеческом: то ли болезнь его разрушает, то ли плохие мысли и поступки. Злость, зависть – они ведь не лечатся. Затаятся до поры до времени, потом вновь змеями клубиться начинают. А для вас, целителей, вытаскивающих пороки вместе с болезнью, они губительны. Свой след оставляют. И когда сосуд переполняется, смерть тут же вырастает у порога.
После слов монахини Стелле стало не по себе. Она точно наяву видела, как за закрытой дверью топчется Смерть и ждет – не дождется, когда ее, царевны, сосуд наполнится чужими грехами.
– А чего это ты побледнела?
– Так я, считай, все пороки из сестры Светицы повытягивала? – Стелла прислушалась к себе. Вроде и сердце бьется не как обычно, да тошнота вновь подкатывает. Вспомнилось, что и мачеху доброй женщиной назвать нельзя, а она ее ужас как сильно обнимала. – Неужели я сама черной-пречерной изнутри стала?
Старуха вновь рассмеялась. Закашлялась, прижала кулак ко рту.
– Пока ты дите, не липнет к тебе ни злоба, ни зависть, а потому ты чиста. А вот как в возраст войдешь, то… – монахиня замолчала. Медленно поднялась со стула и пошаркала на неразгибающихся ногах к двери.
– Что? – выдохнула царевна ей в спину.
– К тому времени научишься различать, – отмахнулась сестра Даруня. – Пойду я. Тяжко мне рядом с твоей силой. Давит.
– Постойте, бабушка! Дайте я вас обниму. Если уж я целительница, то почему бы не помочь вам в вашей немочи?
– От старости спасения нет. Она же не болезнь. Всему свой черед. Жизнь и смерть как две сестры, что помогают появиться на свет и вовремя уйти. Ну, обнимешь ты меня, на время полегчает, а дальше-то что? Будешь хвостом за мной ходить и каждый раз, как мои суставы заскрипят, примешься обниматься да к жизни возвращать? Нет, девонька, у тебя другое предназначение. А со мной морока одна. Вот если бы было у меня Кольцо Жизни, которое надел и никого более не тревожишь, тогда дело иное. Но и оно в старости лишь временное облегчение дает.
ebooksa