Союз пяти королевств. Трилогия

***

Царевна не сразу заметила, что у двери ее спаленки кто-то стоит, а потому застыла, когда человек зашевелился и отлип от стены.

Ветер! Как было не узнать его легкие волосы, что колышутся при каждом движении, высоту роста – мало кто в монастыре был выше его, и бледное лицо с тревожно блестящими глазами?

Ей бы порадоваться за подругу, которая спит и не знает, что нравящийся ей воспитанник отирается у порога, но отчего-то по щеке поползла слеза обиды.

«И не нужен он мне! Не нужен! Я же люблю другого! Генриха!» – а рука предательски полезла в карман, в котором хранился носовой платок.

Ветер неожиданно шагнул навстречу, как будто поджидал именно ее, Луну, и с сочувствием спросил:

– Устала?

Тут просто невозможно было удержать слезы. Простой вопрос разом открыл все запруды, и усталость, смешанная с ужасами дня и осознанием, что для красивого мужчины она всего лишь глупая девочка, дали повод бестолково разреветься.

Как же хорошо прижиматься к его груди! Пусть рука гладит по голове, будто Луна вовсе не целительница, только что вытащившая с того света шестерых сильных воинов, а несмышленый ребенок, ей нужно было выплакаться, иначе слезы камнем легли бы на сердце.

Она была благодарна Ветру, что он молчал. Луна бы не вынесла, если бы из его уст посыпались слова утешения или насмешки. Ее и без того за минуту слабости сжигал стыд.

Старший воспитанник отвел зареванную девушку в купальню, где умыл холодной водой и, присев на корточки, промокнул появившимся невесть откуда носовым платком раскрасневшееся лицо.

– У меня есть, – попыталась было увернуться царевна, вытащив из кармана второй, но Ветер лишь кивнул.

– Оставь, тебе еще пригодится.

***

Потом, гораздо позже, когда Луна уже справилась с неровностью дыхания, порывающегося издать некрасивый всхлип, Ветер спросил:

– Тяжело было сладиться с даром?

– Да, – вздохнула, пряча глаза. – Я все делала неправильно. Нельзя было прижиматься к больным, нельзя было обнимать и стараться рывком вытащить болезнь. Это лишь причиняло страдания и мне, и им. Надо было накручивать черноту вот так… – она повела руками, будто наматывала на ладони нити. – Тянуть по чуть-чуть, легко и осторожно, а потом смывать с рук в нашептанной воде. А я рывком чуть ли не все жилы вынимала… Даже тогда, когда люди просто дотрагивались до меня.

– А как теперь? Теперь дотрагиваться можно?

Луна не видела лицо Ветра, но почувствовала в его словах улыбку.

– Теперь можно. Я научилась прятать дар, не давать ему растекаться по всему телу. Вызывать лишь тогда, когда он нужен.