— Видела, какие когти? С такими можно и через почти отвесную стену перелезть. Как с альпинистским снаряжением.
Просека была готова, и мы пошли дальше.
— Стойте, — вдруг крикнул дед Михей. Он остановился перед аккуратной, ярко-зелёной полянкой.
— Смотрите, — старик ногой надавил на поверхность, и почва, казавшаяся совершенно нормальной, ушла под воду, — болото.
Мы отломали по длинной палке и принялись искать надёжный брод. Только всё без толку.
— Неужели придётся заново прокладывать другую тропу? — Расстроился дядя Лёша. Мы промолчали.
— Идите сюда, — махнул Гриша.
Всей гурьбой направились к нему. Он с победным видом ткнул палкой в твёрдую землю.
— Нашлась тропка, — улыбнулся дед Михей.
Я пригляделась, а ведь трава здесь отличается от болотной, она не такая зелёная, словно ей не хватало воды. Указал на это остальным.
— Соколиный глаз у тебя, Лара, — усмехнулся дядя Лёша, — но подметила ты верно.
Мы осторожно шли по едва заметной дорожке.
— Глядите, — вдруг остановил нас отец. На самом краю дорожки виднелся чёткий трёхпалый след, как от птичьей лапы.
— Здесь эти твари проходят, — склонился над землёй дядя Лёша.
По спине пробежал озноб.
— Нам, наверное, лучше убраться отсюда.
— Днём они не выходят. Да и куда здесь бежать, — дед Михей подошёл ближе, — твари тут у себя дома, а мы народ пришлый, мест не знаем. Сюда вон три часа, почитай, добирались. Пройдём, сколько успеем до обеда, потом и домой можно. До темноты обернёмся. А то, что тропы у нас одни, не переживай, внученька, видать, других здесь просто нет.
Мы прошли ещё немного, впереди был ещё один завал. Странный, будто дорогу нарочно перегородили поваленными стволами. Поблизости деревья не росли.
— Сегодня разбирать его не будем, — осмотрелся дядя Лёша, — не успеем. Поворачиваем в деревню.
Обратный путь прошли гораздо быстрее, подхватили оставленные возле первой просеки корзинки и вышли к посёлку. Солнце, закутанное в кокон угрюмых туч, уже клонилось к горизонту.