— Тише ты, — один из мужиков ударил Гришу под дых, тот закашлялся и замолчал, — коз-зёл.
Дыхание вернулось к парню:
— А-а-а, в Африке горы вот такой вышины! — разнеслось по затаившемуся лесу, — а-а-а, в Африке реки вот такой ширины!
В этот раз удар был серьёзней. Гриша посинел, еле восстановив дыхание.
— Заткнись, щенок. Иначе прирежу прямо здесь, — пригрозил Семён, — они и мертвечиной не брезгуют.
Я с тревогой наблюдала за парнем, тот подмигнул мне улыбнувшись:
— Не дрейфь, подруга, — шепнул тихо.
Мы докатили до странной поляны, она была голой, лишь посреди торчало полусгнившее дерево, а за ней поблёскивало болото, ещё одно. Прямо среди леса, нам повезло, что мы не пошли в эту сторону. Хотя, в свете последних событий всякое везение приводит к ещё более плачевным результатам.
Мои мысли оборвал грубый толчок:
— Слазь давай, барыня, — осклабился мужик, — приехали.
Нас подвели к дереву, привязали к стволу.
Счастливо оставаться:
— Глумливо произнёс Семён.
Все запрыгнули на телегу и покатили прочь. Лошадь то и дело всхрапывала от страха, чуя приближение ночи.
В лесу стремительно темнело.
— И что это был за концерт по заявкам? — спросила я Гришу.
— А то, — я почувствовала тепло, — успел немного пожечь верёвки, пока они ядом плевались. Потерпи, сейчас освобожу.
Наши руки были привязаны слишком близко, скоро мне начало печь. Обожгло запястье:
— Тише ты, пироман-любитель, — зашипела от боли.
— Прости, — жжение прошло, — я не нарочно.