— Почему? — заинтересовался министр, она развела руками:
— Не скажу, сами догадайтесь.
— Потому что слоны ничего не забывают? — вдруг совершенно серьёзным тоном спросил министр. Вера оторвалась от журнала и обернулась, министр печально улыбнулся и продолжил: — И мой слон помнил бы каждый мой Тяжёлый День, да?
— У вас сегодня был Тяжелый День? — Вероника перестала издеваться и закрыла журнал, министр отпил чая и качнул головой:
— К сожалению, нет. А то можно было бы всё списать на него.
Она криво улыбнулась и отвернулась, но журнал открывать не стала. В его голосе появилась досада:
— Я не хотел вас обидеть.
Вера не оборачиваясь пожала плечами, тихо сказала:
— Да ладно, я не слон, завтра забуду и всё будет как было.
Министр недоверчиво фыркнул, помолчал и с такой интонацией, как будто сам понимает, что говорит несусветную чушь и ему заранее за неё стыдно, сказал:
— Дзынь.
Вера на миг потеряла контроль и рассмеялась, но тут же зажала рот рукой.
— Уже лучше, — с улыбкой кивнул сам себе министр, вздохнул и невесело сказал: — Я вам сейчас скажу одну вещь, о которой во всем мире знают только трое. — Веру насторожил его похоронный тон, она перевернулась на бок и подпёрла щеку ладонью, молча ожидая продолжения. Министр покрутил в руках чашку и сказал: — Когда-то я был рабом. Прибегал по щелчку пальцев хозяина и делал всё, что он захочет, повинуясь жестам и взглядам. Это было недолго, но с тех пор я страшно не люблю, когда мной командуют. — Он смотрел в чашку и Вера была этому очень рада, она боялась представить, что сейчас творится в его глазах. — Об этом знает только доктор моего отдела, потому что он сводил мне клеймо, и Барт. Как узнал Барт, я не знаю, у магов свои методы.
— Я ничего такого не имела в виду, — тихо сказала Вера, как только отыскала пропавший от шока голос.
— Я знаю, мне Барт уже… объяснил, — иронично фыркнул министр, — в очень доступных выражениях. В вашем случае это несколько иная форма рабства, самая древняя и абсолютно добровольная.
Вера опять надулась и отвернулась, министр фыркнул, помолчал и как бы из чистого любопытства спросил:
— Вам нравится Барт?
У Веры неожиданно сильно заколотилось сердце, она как могла равнодушно пожала плечами и ровно произнесла:
— Он классный. А что?
— Я имел в виду не симпатию, а влечение, — его голос был таким равнодушным, как будто они обсуждали погоду, Вера чуть улыбнулась: