Вера вдруг поняла и заткнулась, еле удержавшись от порыва закрыть себе рот двумя руками и округлить глаза.
«Даже если он сам понял, не надо давать ему понять, что я тоже поняла. Улыбаемся и машем, ничего не случилось.»
Вероника прочистила горло, попыталась придать себе самый обычный вид, хоть и понимала, что прикладывать усилия для того, чтобы выглядеть расслабленной — не лучший план. Схватившись за листок, она стала пробегать его глазами в поисках места, на котором остановилась.
— Шаманка почти приказным тоном сказала Эйнис её проводить. Это тоже рассматривать как часть пророчества?
— Скорее, она просто видела, что Эйнис здесь лишняя, и хотела дать нам возможность обсудить пророчество без свидетелей, — тихо сказал министр, продолжая отстранённо смотреть в лист. Вера молча пожала плечами, он придвинул себе кресло и взял чистый лист и карандаш, тихо попросил: — Продиктуете? Хочу себе копию.
— Хорошо.
Она стала диктовать, ощущая приближение слова «любимый» как кошки ощущают землетрясение, казалось, что в воздухе над листом ползёт полоска прогресс-бара, отмеряя время до того, как у неё предательски сорвётся голос.
«Боже, дай мне сил…»
— «У тебя будет очень красивая смерть, любимый», — наконец выдавила Вера, приходя в шок и от последнего слова, и от того что косвенно обратилась к нему на «ты», внутри всё кипело и протестовало простив такой близости. Она без нужды пригладила волосы, прижала тыльную сторону ладони к пылающей щеке, пытаясь говорить равнодушно: — В прошлый раз она пророчила вам две смерти, а теперь одну. Это значит, что одну мы уже пережили?
Министр очень невесело ухмыльнулся, помолчал, потом выпрямился и постучал карандашом по своей руке, продолжая смотреть в стол:
— Ну, вы ведь меня пощадили. — Она замерла, но ничего не сказала. Он пожал плечами и добавил: — Будем считать, что это была смерть номер один. — Поднял насмешливый взгляд и у Веры сердце сжалось от количества боли в его глазах: — Если вас похитят ещё раз, лучше пристрелите меня. Это будет гораздо великодушнее.
Веру трясло где-то внутри от напряжения, но она не могла отвести взгляд. Хотелось что-то сделать с этой бездной боли в его глазах, как-то её уменьшить, она чувствовала, что готова откопать из очередной помойки разума свои самые глупые шутки, лишь бы он отвлёкся, но в голову ничего не приходило. Наконец, она решилась и перехваченным голосом сказала:
— Но шаманка пророчила вам «очень красивую» смерть.
— А вы обставьте всё со вкусом, — криво улыбнулся он, — вы же художник.
— Хм, — Вера с шутливой серьёзностью смерила его взглядом, — это ответственный проект. С таким материалом мне ещё не приходилось работать.
— И как вы это видите? — министр изобразил заинтересованность заказчика, откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди: — Итак, скульптурная композиция «Красивая смерть». Я весь внимание.
Вероника чуть улыбнулась, видя, что он наконец расслабился, переплела пальцы и устремила вдаль вдохновенный взгляд.
— Просторный храм, белый мрамор, блестящий полированный пол и высоченные колоны. — Министр приподнял брови с лёгким недоверием, но не прервал её, Вера чуть улыбнулась и ещё более вдохновенно заявила: — Рассвет. Нет, минут за пять до рассвета, тогда офигенное освещение. Вот. В центре зала большой алтарь, на алтаре вы, — она смерила взглядом его черный с серым костюм и с трудом сдерживая улыбку, пафосно выдохнула: — В белом.
Министр крепко зажмурился и хлопнул себя по лбу, низко опустил голову и сквозь смех простонал:
— Хватит.