— Я уже предвкушаю, как буду переслушивать записи. Этот кабинет тоже пишется, сделаю копию камешка, Ричи подарю, пусть в рамку поставит. Он поставит, вот увидите, он умеет учиться на ошибках, и ничего не забывает. Он действительно лучший специалист в Карне, может быть, даже в мире. И он знает об этом. Он давно уже богат, и мог бы отказаться от вашей сделки, я удивился, когда он принял все условия. Ради чего? Что вы с ним сделали, в чем секрет? Божественная сила?
— Сила потенциальной энергии, которой обладает тело на вершине. Как только с вершины спихнули, он мигом вспомнил, что такое вежливость. Ну и болевая точка, естественно, когда из рук уплывает целый процент, это больно. Для меня один процент — это сотая часть, а для него — десятая, большие деньги, а он любит деньги.
— Все любят деньги, — вздохнул министр, выстраивая монетки, — если кто-то говорит, что не любит, значит просто отчаялся их получить. Хотя, я знаю парочку людей, для которых действительно деньги не имеют значения, но они очень богаты. Но знаю гораздо больше богатых, которые продолжают трястись над каждым медяком, у них миллионы в подвале, а самая сильная болевая точка все равно деньги, большинство людей такие. Моя мать, например. — Он задумался, внезапно улыбнулся и поднял глаза на Веру, — я проверил, кстати, вы были правы — она действительно таскает вещи из дворца Кан. С одной стороны, это все равно ее вещи, имеет право, но с другой стороны — раньше она считала это ниже своего достоинства. Многие аристократы донашивают вещи за старшими, даже богатые, это считается разумной экономией, многие перешивают старые костюмы по новой моде, но она никогда так не делала. Неужели у нее проблемы? Или она просто постарела и перестала выделываться? Или ее жаба душит, что горы шелков пылятся по сундукам, никому не нужные? Может, она их решила продать? У нее кончились монеты, что ли, а продавать слитки и украшения не хочется? Это очень хорошие вопросы. Не важные, но приятные. Взять ее, что ли, тоже за горло? — Он полюбовался башенкой, плавным движением свалил ее на бок и стал поправлять монетки, выстраивая в идеальную наклонную линию. — Я уже немного испортил настроение Йори за ту сцену возле храма, но как-то она подозрительно агрессивно отреагировала, даже лично пришла, обычно она делает вид, что ничего не произошло. Надо над этим подумать.
— В смысле "испортили настроение"?
— В финансовом. Я в этом мастер, — он с улыбочкой смешал монеты, посмотрел на часы, на Веру: — Пойдемте, вы потанцуете с Артуром, я почитаю о последствиях вашей драконовской политики. Нельзя пропадать надолго, а то все подумают, что у нас что-то происходит, — он сделал страшные и загадочные глаза, Вера не сдержала улыбку, он встал и протянул ей руку: — Пойдемте.
6.38.23 Танец «ручеек» и карнское рабство
Они спустились вниз, на этот раз длинным путем, по широким роскошным лестницам, министр расточал самодовольные улыбки всем встречным, особенно цыньянцам. Одна компания ему не поклонилась, Вера удивленно посмотрела на него, он шепотом объяснил:
— Семья Кан, старший дом. Мое существование для них оскорбление.
Вера внимательно изучила эту компанию, запоминая на всякий случай. Они спустились в танцевальный зал, и ее на последней ступеньке поймал за руку король, жизнерадостно улыбнувшись министру Шену:
— Господин министр, я украду вашу даму, с вашего позволения!
— Укради, позволяю, — фыркнул министр, складывая руки на груди и подпирая спиной колонну. Король рассмеялся и махнул оркестру, дирижер зазвонил особым образом, и Вера поняла, во что ее втянули.
«Гребаный "ручеек".»
Король вывел ее в центр зала, за ними выстроились пары, заиграла музыка, по коридору поднятых соединенных рук потекли пары, все хихикали, перешептывались и веселились, Вера с нехорошим предчувствием готовилась к тому, что должно было произойти, и произошло — ее отобрал у короля какой-то мужчина. Они не были представлены, она бы его запомнила — молодой, но толстый, очень роскошно одетый, такой же светловолосый и сероглазый, как и большинство здесь, он загадочно улыбнулся ей, с таким уверенным видом, как будто делал ей очень приятное одолжение, и любая женщина на ее месте визжала бы от восторга.
Она пробиралась по коридору рук за ним, пытаясь придумать, о чем с ним говорить, или лучше даже, как от него слинять. Долго думать не пришлось — ее опять отобрали, на запястье сомкнулись пальцы Рональда, он заглянул ей в глаза с видом спасителя, на этот раз полностью заслуженным, но долго это не продлилось — ее опять увел король. И почти сразу же увел следующий самодовольный толстяк, потом еще один, и опять Рональд, и опять он не продержался долго.
Музыка замерла, все зааплодировали и засмеялись, мужчина без пары артистично поизображал скорбь и печаль, и пошел приглашать кого-то из девчонок-в-сторонке. А к Вере повернулся ее партнер, она не могла уверенно сказать, видела ли его сегодня уже. Все пары рассредоточились по залу, дирижер зазвонил еще раз, и начался обычный местный "вальс", мужчина с сияющим видом повел Веру в танце, она напомнила себе, что надо смотреть на партнера и говорить с ним, перестала делать вид, что очень интересуется рисунком паркета, мужчина наконец-то поймал ее взгляд и улыбнулся:
— Госпожа Вероника, вы сегодня прекраснее всех в этом зале!
— Спасибо.
— Но почему вы не в белом?
— Это не первый мой бал.
— Но здесь-то первый, как говорится, "ягодка опять"! — он рассмеялся, до безобразия довольный собой, Вера тоже попыталась улыбнуться, обещая себе, что будет всегда заранее узнавать расписание танцев, и больше никогда не будет танцевать с непонятно кем.