Хитрая злая лиса

— Ужасно, — с наслаждением кивнула Вера, — некультурно, невоспитанно и даже нагло — комплект «министерский», всё как вы любите.

— Я согласен, — обречённо кивнул он, Вера закатила глаза:

— Уговорила, какое счастье. Пробуйте воду.

Она ушла в спальню за телефоном, вернулась, а министр всё ещё стоял над ванной, краснея и сомневаясь. Вера с честным видом закрыла дверь, накинула крючок и заявила:

— Не переживайте, сюда никто не войдёт, я буду вас охранять.

Он посмотрел на Веру с надеждой, что у неё всё-таки есть чуть-чуть совести, понял, что ни грамма, вздохнул и стал развязывать пояс кимоно, тихо выдыхая:

— Ох не так я себе это представлял...

— А как? — изобразила любознательные глазки Вера, министр посмотрел на неё, решительно завязал пояс обратно и шагнул в воду в кимоно. В воде штанина растворилась.

Вера рот раскрыла от шока, уже готовясь бежать и спасать, когда поняла, что она уже щупала эту воду, и вода была в порядке, дело не в воде, дело в кимоно — это настоящий шёлк, он в воде становится прозрачным. Подойдя ближе, она поняла, что штанина никуда не делась, просто прилипла к коже, и сквозь неё теперь просвечивает абсолютно всё, каждая волосинка и каждая родинка.

«И министр об этом знал.»

Она сделала шаг назад, медленно поднимая безгранично честные и невинные глаза к лицу министра, сделала ещё один шаг назад, и ещё, пока не упёрлась спиной в дверь, и тогда стала медленно сползать по двери на пол, не отрывая честного взгляда от лица министра. Села на пол удобно, улыбнулась и пропела:

— Что вам почитать? Принца?

Министр изо всех сил пытался не показать своего облегчения, но сам понимал, что всё очевидно, и смущался от этого ещё больше. Переступил в ванну второй ногой, подумал и сказал:

— Почитайте про Малыша. Который не должен реветь. — Вера не поняла, он уточнил: — «Малыш, не реви» прозвучало как цитата.

— А, да. Это сказка про Карлсона. Такой весёлый парень летающий. У меня нет этой сказки с собой.

— Расскажите так.

Он осторожно лёг в воду, Вера смотрела, как растворяется шёлк рукавов и воротника, с опозданием подумала, что повязки мочить, наверное, не стоило, но уже было поздно. Министр устроился удобно, понемногу расслабляясь и успокаиваясь, стал прислушиваться к ощущениям, и они ему нравились, Вера видела, ей хотелось расцеловать себя за это приглашение. Министр полежал немного, откинувшись на подголовник и закрыв глаза, потом повернул голову к Вере и посмотрел на неё с вопросом, она смутилась и призналась:

— Я её не особенно хорошо помню. Там был, в общем, мальчик, и он был у родителей один.

— Счастливчик.

— Он так не считал. Ему было одиноко и он очень хотел собаку. Но родители не хотели и не покупали.