— Потому, что если вы умудрились с такой молниеносной скоростью и без потери качества заполучить себе под каблук самого меня, то вы — эксперт.
— Ух. Мощно, — Вера нервно усмехнулась и попыталась сделать несерьёзный голос: — Откуда у неё такие мысли?
Министр ответил предельно серьёзно:
— От глаз.
— У неё богатая фантазия, помноженная на подростковый максимализм.
— Нет.
Вера тоже стала изучать стены, но взгляд как-то сам собой вернулся к мокрым рукам министра, и наткнулся на его обвиняющий и недовольный взгляд. Обострёнными чувствами сэнса Вера ощущала, что он дико смущён, и эта нервозность не от злости, а от неловкости, такой у него способ с этим справляться. Он тоже что-то увидел в её глазах и с той же решимостью сказал:
— Да. Как выразился один гений, это только слепой не видит, но если у него есть зрячие друзья, то они ему уже рассказали. Так что делайте что хотите, я заранее согласен с любыми вашими методами, других вариантов у меня всё равно не осталось. У Эйнис от общения с вами зарождаются зачатки самоуважения, что вроде как прекрасно. Это не мои слова, это цитата из отчёта Кайрис. Так что я в ваши методики лезть не буду, а если вы получите результат, щедро отблагодарю.
У Веры от этого намёка на взятку внутри появилось нехорошее ощущение, по старой памяти, но она уже не помнила, откуда оно взялось, просто возникло, как флешбэк. Она прохладно поинтересовалась:
— Каким образом?
Он заметил её тон и резко сменил свой, опять включив котика:
— А что вы за это хотите?
Она улыбнулась невольно, тут же взяла себя в руки и изобразила стервозное лицо, лучше всего подходящее для заключения сделок:
— Я хочу нормального собеседника, который мне болотную ауру Эйнис компенсирует. Мне физически тяжело с ней общаться, мне от этого плохо.
— Всё прямо настолько серьёзно?
Она посмотрела на него молча, изо всех сил надеясь, что он придуривается, потому что если он всерьёз не понимает, это будет значить, что он пропустил мимо ушей вообще всё, что она миллион раз говорила по этому поводу. Он как будто растерялся, не в состоянии определиться с образом и уровнем серьёзности, на лице то появлялась, то исчезала улыбка, потом пропала окончательно, и Вера сказала:
— Да, это «прямо настолько серьёзно», как я уже устала вам объяснять. Я не веселья ради прошу снять амулеты.
— Эйнис была без амулета.
— Я не о том. Я же вам говорила, если мне с кем-то не нравится, я с ним не общаюсь. Потому что я от плохих людей плохо себя чувствую. А от хороших — хорошо. И поэтому я очень переборчива в собеседниках. И как только понимаю, что мне неприятно, я встаю и ухожу, я могу это сделать посреди ужина, потому что мне проще выдержать осуждение и обвинение в некультурности, чем лишнюю минуту с неприятным человеком. Я думала, так у всех, но с возрастом встречаю всё больше людей, которым это не сложно. Но я до сих пор думаю, что они себя пересиливают просто, ради каких-то выгод в будущем. Для меня... я не знаю, какие это должны быть офигенные выгоды, чтобы я прямо взялась себя пересиливать. Не знаю, я допускаю, что они существуют, но я пока не видела.
— Нормального собеседника — это какого?
ebooksa