Юрий Андреевич полностью вжился в роль управляющего и целыми днями носился по окрестным полям, деревням и сёлам, решая многочисленные проблемы крестьянских общин. Ему удалось убедить графиню вложить деньги в акционерное общество «Фрезе и Ко», занимающегося выпуском первых отечественных автомобилей, а также в Русско-Балтийский вагонный завод.
Егор тем временем под руководством молодых графинь осваивал тонкости этикета. Лена постоянно присутствовала на занятиях, ревностно следя за тем, чтобы уроки не переросли в нечто большее. Сама же она не проявляла ко всем этим премудростям ровным счётом никакого интереса, вероятно, рассудив, что сержанту ГБ не к лицу подобные реверансы.
Вскоре такой образ жизни наскучил Егору, и он, улучив момент, перехватил вечно занятого Клочкова.
— Юрий Андреевич, время идёт. Нужно же что-то решать!
— Ты прав, Егорушка, времени совсем нет. Мне к агроному сейчас надо, да ещё и в банк хотелось бы успеть, посему давай без прелюдий: чё ты там решать собрался?
— Как это что? Совсем забегался, старче?
— Егор!
— Ну, надо думать, как нам дальше быть. Или ты тут решил остаться?
— Вот ты о чём… Это не на пять минут разговор, поэтому давай всё вечером. Вы с Ленкой вообще чё решили?
— Да ничего мы не решили. Вот с тобой хотел обсудить.
— Приеду — обсудим. Бывай.
Вечером они уединились в паре километров от имения, на берегу небольшого пруда, в котором графиня когда-то пыталась разводить рыбу. Оглядевшись и убедившись в отсутствии посторонних ушей, Юрий Андреевич закурил и смерил Егора с Леной внимательным, но слегка ироничным взглядом:
— Заскучали, голуби мои сизокрылые? Тяготит вас патриархальный уклад деревни русской… Вам свершений глобальных да подвигов ратных подавай?
— Да какие подвиги, Юра, о чём ты? Просто ты при деле, а я тут ерундой маюсь — реально скучно так жить. Дальше-то что?
— Так а вам кто мешает делом-то заняться? Тут работы…
— А какой смысл в этом фермерстве? Даже если и пойдёт бизнес, то потом всё равно национализируют, раскулачат и хорошо, если не шлёпнут. Ну а, скорей всего, или те, или другие в армию забреют, а там… Да и не моё это — я дитя бетона и асфальта.
— А ты, подружка, чё скажешь?
— Я считаю, что мы должны примкнуть к товарищам и помочь им в классовой борьбе, но если вы решите как-то иначе — то я как Егор. Только не в эмиграцию…
— Ну этого следовало ожидать. А ты, Елена Прекрасная, риска не боишься? Вот схватят тебя жандармы, не дай бог, конечно, посадят в сырой каземат, допрашивать станут да при этом бить больно… А если ребёночка потеряешь, не приведи господь! — старик истово перекрестился. — Тогда что?
Лена молчала.