— А ты готовился...
Аленка смотрела мимо Вадика и говорила, в общем-то, без особого осмысления сказанного. Правда? Это правда? Макс? Даже проговаривать это в голове было страшно.
— Вы хотите выкуп, так?
— Ну, разумеется.
Теперь понятно, почему он вернул сережки. Нет, Аленка чувствовала подвох, поверить в то, что Кислицын взял и пожертвовал своим “неприкосновенным запасом” было чертовски сложно. Ну во что поверить, в его сожаления? Аленка Вадика хорошо знала. Он никогда в жизни себя виноватым не чувствовал. Но вот поменять сережки, пусть и за пару сотен тыщ рублей на выкуп, который может заплатить за своего ребенка миллионер… Получается, эта сволочь с самого начала собиралась украсть Лизку?
Черт побери, Макс, какого хрена ты вообще не рассказывал? Что это за охренительные сюрпризы? Что за охренительное количество вранья? И зачем весь этот цирк тогда? Если прикинуть — да, Аленке-то с её провинциальными вкусами быт Макса казался шикарным, но он точно не походил на ритм жизни миллионера.
— Какая-то очень хреновая золушка… — отстраненно произнесла Аленка.
— Ты просто двойной джекпот, Элли. — Кислицын чуть в кресле не подпрыгивал. И выглядел он на редкость довольнешеньким. Будто реально миллион выиграл. Ну да… Сначала обобрал саму Аленку, теперь пытается поживиться за счет Макса.
— Ты выследил его через меня, получается?
— Ну, я не один работаю, — осклабился Кислицын. — Я-то с хвостом дошел до метро, а мой хвост проехался за вами.
Урод. Предусмотрительный подлый урод. А Аленка еще его жалела.
Господи, но это же бред. Макс? Неужели все-таки да?
Было до тошноты противно, но почему-то не страшно. Вадима Аленка категорически не боялась, боялась она только за Лизку и лихорадочно пыталась придумать, как ей если что с ребенком на руках убегать от двоих. Как ни крути, а сначала надо было нейтрализовать обоих, чтобы выиграть хоть какую-то фору.
В кармане джинс завибрировал телефон. Это услышал и Кислицын.
— Доставай. — Улыбка бышего женишка была омерзительно предвкушающей. У Аленки совсем по-пацански чесались кулаки. Телефон она из кармана вытащила, глянула на дисплей, отчаянно желая, чтобы это звонила мама и Артем. Нет. Все-таки Макс.
Вадик осклабился, выхватил телефон из рук Аленки.
— Здра-авствуйте, господин Шмидт. — Кажется, он это репетировал. Звучало пафосно, с угрозой.
— Неважно, кто я, господин Шмидт. Важно, что у меня две дорогие вам дамы и что я хочу за то, чтобы не причинить им вреда.
Хотелось заткнуть уши, чтобы не слушать все это дерьмо. Или найти где-нибудь лом и проломить Кислицыну его безмозглую черепушку. Его Аленка сейчас люто ненавидела, еще больше даже, чем когда он сбежал. Все, с чем соприкасался Кислицын, становилось ядовитым, и… отношения с Максом, кажется, вот-вот грозили стать таковыми.
— Просят тебя. — Вадик сунул Аленке телефон к лицу. Пришлось прижиматься ухом.