Самолёт для валькирии

— Откуда будет лучше видно? — снова обернулся князь к Александру Матвеевичу.

— С вон той трибуны, ваше Императорское высочество! — с готовностью указал генерал Кованько на сильно расширенную с осени, и сверкающую свежей краской, трибуну. Но, для Высоких Гостей, уже тащили парадные кресла.

Князь последил, как их устанавливают и приготовившись уже благосклонно дать отмашку так и застыл с поднятой рукой.

— Я вижу, что у вашего…пепелаца… э… ДВА места? — снова он обратился к Григорию.

— Да, Ваше Императорское высочество. Два. Самолёт предназначен для несения двух человек. Второе место, пока, для обучающихся полётам.

— То есть, вы сейчас можете взять кого-то с собой?

— Так точно! Как самый лучший из обучающихся для данного полёта вторым пилотом назначен офицер…

Договорить Григорию не дали.

— А если я назначу своего офицера? — неожиданно сказал князь.

— Э… — опешил Григорий, поняв, что тут идёт какая-то тёмная интрига помимо «подкопа» под генерала Кованько. — Прошу прощения, Ваше Императорское высочество! Но полёт на боевом самолёте, для неподготовленного человека — слишком большая нагрузка!

Григорий особо выделил интонацией слово «слишком», намекая на некие нехорошие последствия для здоровья. Но… Попытка отбрехаться от совершенно ненужного пассажира была тут же проигнорирована.

— С вами полетит мой офицер. — как само-собой разумеющееся вымолвил Великий Князь.

— Слуш! Ваш-Императорское высочество! — с готовностью согласился Григорий, так как иного ответа просто не предполагалось, но тут же бросил озадаченный взгляд на генерала Кованько. Тот нахмурился и еле заметно развёл руками. Было видно, что и ему эта затея сильно не нравится. Но потом, видно что-то сообразив незаметно подмигнул Григорию и кивнул. Григорий понял. И оскалился. Своей фирменной «волчьей» улыбочкой. Но так, чтобы она не была видна свите.

Офицер, назначенный из свиты в пассажиры, производил впечатление надутого ничтожества. Чванливый высокомерный взгляд, тоненькие усы, которые, как считалось, очень любят дамы, на холёном, худом лице изнеженного сынка знатного рода.

«Наверняка некий протеже, неких высокопоставленных родителей, над которым решил поиздеваться князь. Да даже если и не поиздеваться… Чисто „в нагрузку“ дал, чтобы тот проследил за „неблагонадёжным элементом“, чтобы тот „не шалил“ в полёте» — подумал Григорий и смерил хлыща оценивающим взглядом. От лихо заломленной форменной фуражки, до кончиков начищенных до блеска сапог.

— Вы уверены, что в этой шинели вы не замёрзнете? — чисто для проформы спросил его Григорий. Он-то как раз был одет в соответствии с будущим полётом ибо знал, какая холодрыга его ожидает там, наверху.

— Уверен! — скривил губы хлыщ и тут же подтвердил наихудшие подозрения Григория. Ибо действительно был приставлен для… Хлыщ вынул свой наган и демонстративно проверил барабан. Вероятно, он таким образом хотел то ли напугать Григория, то ли унизить. Но не получилось ни того, ни другого. Ибо он не знал, что будет в воздухе, а вот Григорий знал слишком хорошо.

Да и вообще: что может сделать этот хлыщ, если реально Григорий прямо сейчас захочет прошить очередью из пулемёта ту самую трибуну? Да ничего! Ведь штурвал у него, а не у хлыща. И убив пилота, дурак тут же подпишет себе смертный приговор. Ибо управлять самолётом он, естественно, не сможет. А то, что этот «кедр» очень ценит свою драгоценную шкуру, было крупными буквами написано на его гладеньком личике.

Недобро усмехнувшись в сторону, Григорий широкими шагами направился к самолёту, где уже пара техников приставила трап для пилотов.

— Прошу сэр! — галантно пропустил Григорий хлыща-поручика вперёд себя. — Усаживайтесь. Второе кресло всё ваше!